В XVII в. идея славянского единства считалась важнее национального размежевания на русских, украинцев и белорусов, и деятели культуры всех славянских земель трудились для всех славян. В частности, в белорусско-литовском городе Вильно (ныне — Вильнюс, столица Литвы) была составлена "Грамматика" Мелетия Смотрицкого, по которой учились вплоть до XIX в. и в Москве, и на Балканах. Там же служили делу славянского просвещения Лаврентий Зизаний и Франциск Скорина, которого считают одним из основоположников белорусской филологии. В Киеве был составлен "Лексикон словено-роський" для перевода слов церковнославянского языка на "русский". Как видно из заглавия, его автор, монах Киево-Печерской лавры Памва Берында, ещё не считал язык, звучавший вокруг него, украинским.

Деятели дружеских православных церквей неоднократно указывали своим московским коллегам, что отдельные места в церковных книгах, имевших хождение, на Руси, не всегда точно соответствуют тому, что написано в тех же книгах на греческом языке. Частичные пересмотры и новые переводы отдельных книг, осуществленные в XVI в., не изменили общей картины. В XVII в. было решено сделать полный пересмотр всех церковных книг. Это была поистине титаническая работа, для которой в самой Москве не нашлось достаточного количества квалифицированных людей, владевших и греческим и церковнославянским языками. На помощь были приглашены деятели Юго-Западной Руси без учёта того, что и общенародный и церковнославянский языки Киева и Вильны к этому времени стали существенно отличаться от московского. В результате многое оказалось исправленным на юго-западный манер. Это в значительной мере коснулось и личных имён.

Пересмотр церковных книг преследовал цель возвращения имён к "наиболее правильным" формам, в каких они употреблялись в византийских источниках. Однако задача эта оказалась практически невыполнимой: многие имена в живом русском произношении слишком далеко отошли от своих византийских прообразов, потому что и сам новогреческий язык отошёл от того состояния, в каком он был в Византийский период, и, наконец, потому, что некоторых имён в византийских источниках не существовало — они были заимствованы из южнославянских книг или искусственно созданы в церковной литературе.

В результате всех исправлений хорошо освоенные русские формы календарных имён оказались замененными фактически формами другого языка, не приспособленными для употребления в русской среде. Новые списки имён были отпечатаны и разосланы по всем епархиям в качестве образцов для следования, но все предыдущие издания, а также многочисленные рукописные книги не были изъяты из употребления, можно было обращаться и к ним. Так, в результате вариантность имён стала возрастать, а опечатки, не сразу обнаруженные, ещё больше ее умножили.

По-видимому, рост численности календарных имён, отмеченный в XVII-XIX вв., отчасти связан с этим реформированием, когда отдельные варианты были восприняты как самостоятельные имена. Так, например, в разных местах календаря встречаются имена Исаак, Исаакий, Исакий. Филологически это одно и то же имя, а вот агиографически это — разные имена, потому что они закреплены за разными персонажами и датами. (Агиография — от греческих слов, означающих "святой" и "пишу, описываю" — отрасль церковной литературы, содержащая описание жизни святых.)

Пересмотр церковных книг привёл к реформированию Русской церкви, потрясшему всю страну. Была обнаружена неточность в совершении некоторых церковных обрядов и принято решение исполнять их по-иному. Но значительная часть духовенства отказалась от этого, поскольку своеобразная русская обрядовость уже сформировалась. На Соборе 1656 г. приверженцы старых обрядов были прокляты и подверглись жестокой расправе: их и их приверженцев изгнали из центральных районов страны на далекий Север и в Сибирь. Разделение русских церковных деятелей на сторонников старых и новых обрядов принято называть расколом православной церкви, а приверженцев старых обычаев — раскольниками, или старообрядцами. У них сохранились в неизменном виде дореформенные книги и традиции. В их календари не вошли те новые имена, которые появились после XVII в., и исправления форм имён, принятые в XVII в. (например, такие имена, как Сава, Саватий, они пишут с одним "в").

Поскольку первоначально заимствованные русскими церковные имена восходили к средневековому греческому (византийскому) языку V—VII вв., а реформирование происходило с опорой на новогреческий язык, претерпевший к тому времени существенные изменения, многие "исправленные" имена оказались как бы повторно заимствованными из другого языка и в таких формах вошли в церковные книги. В народе же продолжали звучать их хорошо освоенные русским языком варианты. Приведем некоторые примеры: имя Зенон стало писаться Зинон, Баптос — Ваптос, Бонифатий — Вонифатий, Сотер — Сотир и затем ошибочно превратилось в Сатир. Хорошо освоенные русским языком имена Агафангел, Панкратий, Асинкрит во многих календарях после реформы стали писаться Агафаггел ("Ага?аггел" через "фиту"), Пагкратий, Асигкрит, имя Агей получило варианты Аггей, Аггий и Ангий.

Реформа XVII в. значительно усложнила орфографию имён, стремясь приблизить ее к греческой, где были буквы "кси", "омега", "фита", "ижица" и ряд других, ненужных для написания слов русского языка. Поскольку при реформировании церковных книг основное внимание обращалось не на поиски наиболее удобных форм имён для включения их в русские тексты, а на приближение их к греческим образцам, считавшимся наиболее правильными, календарные имена в их церковной форме оказались оторванными от живого русского произношения. Произошло их расщепление на церковные и светские формы. При этом не учитывалось, что массовый материал, освоенный народным языком, не может быть переделан путём регламентирования. Он продолжает жить в устах народа, развиваясь по законам живого языка. "Исправленные" же формы оказываются как бы новыми именами, обычно похожими на народные, но не тождественные им. Иногда же реформированные и традиционные формы имён расходились так далеко, что их связь осуществлялась только благодаря тому, что они стояли под теми же календарными датами.

Особенно наглядно различие народных и реформированных форм одного и того же имени можно показать на примере имени Георгий. Оно происходит из греческого Георгиос, буквально "земледелец". Это древнее, ещё дохристианское имя было один из многочисленных эпитетов Зевса, считавшегося покровителем земледелия, в частности, — разведения маслин. У христиан же возник образ Георгия Победоносца, поражающего змея и в некоторых своих функциях приближающегося к Марсу древних римлян. Книжная форма имени — Георгий. Но в древнерусском языке "г" (h) перед "и", "е" исчезло, откуда Еорий и затем Юрий. Интересно, что в новогреческом языке это имя также претерпело серьезные изменения, превратившись в Йори.

При реформировании русских церковных книг имя повторно восстановили в письменной форме Георгий, но в русском языке XVII в. двоегласные сочетания были невозможны, и в народных говорах "г" и "е" поменялись местами. Получилось Егорий и Егор, с усечением конечного -ий. Лишь в XIX—ХХ вв. книжное написание Георгий стало произносительной нормой литературного языка.

Женские имена слабо представлены в церковных календарях, и среди них до сих пор много неясных. Так при пересмотре календарных имён во второй половине XIX в. имена Леонилла, Неонилла, Леовилла, Неовилла, Неонила и Лонилла были объединены как варианты одного и того же имени. Добавим народные формы этого имени Ненила, Немила, Нинила. Народная форма Марьяна имеет календарные соответствия Мариамн и Мариамна, которые иногда считаются вариантами имени Мария. В народных говорах встречаются также формы Маремьяна, Маревьяна, Марьянна, Маряна. В первоначальных минеях это имя имело форму Маримияния, а в некоторых рукописных календарях — Мариана.

Итак, "исправление" церковных книг привело прежде всего к увеличению числа вариантов имён. В частности, они неизбежны там, где в греческих именах писалась буква "ипсилон" (v, Y), давшая при раннем заимствовании у, а при реформировании замененная "ижицей", звучавшей как "и", ср. формы Вавула — Вавила, Лукерья — Гликерия, Куприян и Киприан, Курил и Кирилл, Курьяк и Кириак, Сумеон и Симеон (написания: Cvмеонъ, Кvрiлъ, Кvрiакъ, Кvпрiанъ). Подтверждение реальности существования таких форм находим в фамилиях Куприн, Курилов, Курилин, Курьяков, Вавулов, Вавулин, Суменов. Надо иметь в виду, что фамилии — это лучшее доказательство существования в народных говорах тех или иных вариантов календарных имён, порой самых невероятных и непредсказуемых.