Школа глазами родителя

Либеральный стиль педагогики все больше подтачивает основы воспитания — уважение к старшим, иерархию в семье. Любовь к ребенку понимается как попустительство своеволию. Конечно, ребенку, который не привык к дисциплине, не умеет попросить прощения за провинность, зато с младенчества поучает взрослых, очень трудно в школе. Но кто здесь заслуживает большего сочувствия: ученик или учитель?

Вынуждена признать, что вместе со школой начинаются детские неудачи. Пока вы растите свое чадо в некоем защищенном от внешних веяний пространстве, вы твердо знаете, что ваш малыш самый умный (ведь еще недели от роду он умел находить вас глазами и улыбаться только вам, не папе, не бабушке, а именно вам), самый красивый, самый чудесный ребенок на свете. А если он нагрубил вам или побил приятеля в песочнице, то вы только делаете вид, что сердитесь: «Ах ты мой птенчик дракона!» Короче, ворона говорит вороненку: «Мой беленький!», — а ежиха ежонку: «Мой гладенький!» Все меняется, когда это настоящее, чудом доставшееся вам сокровище идет в школу. Потому что только с этого момента вы вынуждены соотносить собственные представления о своем ребенке с представлением окружающих, часто, увы, недоброжелательным.

Моя старшая дочь, кажется, от рождения разговаривала со мной наставительным тоном. Да и правду сказать, разница в возрасте не так уж была велика, всего какие-нибудь девятнадцать лет. «Мама, — говорит она с нажимом, — школа — это тюрьма!» — «Но ведь бывают хорошие школы», — робко возражаю я. — «Как бывают хорошие тюрьмы», — безжалостно заключает дочь.

Конечно, мы были очень молодыми и неопытными родителями. У нас росла умненькая самоуверенная девочка, с некоторой иронией смотревшая на окружающих и относившаяся к ним покровительственно. Как многие первые дети, которым не с кого брать пример, она называла меня по имени, и это еще добавляло обаяния ее самоуверенной манере держаться. Однажды мы были с ней в гостях в «приличном доме», и чопорная хозяйка обратилась ко мне с вопросом: «Дашенька, а кто ваш муж по профессии?» «Мой муж — режиссер», — отвечала ей я, свернув губы трубочкой и кося глазом в старании соответствовать всей атмосфере приема. Четырехлетняя Ксеня сочла нужным вмешаться: «Даша, ты что, — сказала она укоризненно и, широко улыбнувшись, обратилась к гостям, — мой папа коровник строит!» И удалилась играть с собакой, предоставив мне лепетать, что мой муж заканчивает режиссерский факультет ГИТИСа и летом, чтобы подработать, действительно подрядился вместе с приятелем строить коровник. Тогда еще здравый смысл был со мной в ладу, и мне не пришло в голову обрушить на ребенка родительский гнев за это милое простодушие.

Ее первую учительницу, Дину Георгиевну, я и сейчас, по прошествии двадцати лет не могу вспомнить без ужаса. На первом же родительском собрании выяснилось, что половина касса — необучаемые. Я тогда еще не знала про самый главный ее прием — двоечников полкласса, но каждому отдельному родителю представляют дело так, что его ребенок — хуже всех. И вот вы уже не верите собственным впечатлениям, вы забываете о том, что ваш ребенок в последнее счастливое предшкольное лето прочел вместе с папой всего «Робинзона Крузо», что он занимается художественной гимнастикой в школе олимпийского резерва и имеет уже четвертый юношеский разряд, а помните только о том, что он «хуже всех в классе» пишет буквы. «Самый лучший в мире» в ваших глазах стремительно превращается в унылого хронического неудачника. Слава Богу, моя дочь оказалась удивительно стойким человеком, все происходившее только укрепило ее характер.

Сегодня я не только опытный родитель школьника (наш третий ребенок заканчивает восьмой класс), но и учительница, классный руководитель выпускного класса, изучивший школу изнутри.

В глазах стоит картинка. Пятый класс. Я объявляю оценки за диктант, написанный накануне. Случайно взгляд мой падает на лицо девочки за первой партой. На нем написан такой ужас — открытый искривленный гримасой рот, напряженная поза. Я невольно оглядываюсь, боясь увидеть то, что так испугало ребенка. Ничего ужасного не нахожу, да и другие дети совершенно беззаботны. Оказывается, девочка так боится услышать, что у нее не пятерка. У девочки заботливая мама, в этом нет ничего необычного, у всех пятиклашек-гимназистов заботливые родители, они все исправно ходят на родительские собрания, вникают в происходящее в классе, интересуются учебой своих детей. Почему же другие ребята реагируют на свои оценки спокойно? С моей точки зрения, хоть я этого никогда не покажу, ученица эта довольно слабенькая. У девочки не развита фантазия, она не слишком хорошо понимает тексты, она не способна быстро и интересно отвечать на вопросы, с чем справляется большинство ее одноклассников. Но она обладает набором качеств, которые превыше всего ценятся в начальной школе. Аккуратная, послушная, красивый почерк, ей не занимать усидчивости для зубрежки, она неравнодушна к недостаткам и несерьезности окружающих. Такой положительный Сид из «Приключений Тома Сойера». Мать ориентируется не на своего ребенка, а на отношение школы к ребенку и, вкусив этого отравленного зелья, начинает требовать от него все новых и новых порций похвал.
Однажды меня вызвали в школу к старшей дочери, сообщив по телефону, что она «нахамила учительнице». Мне было очень трудно в это поверить, потому что в отличие от вспыльчивых сыновей, она обладала ровным характером и просто так обидеть человека не могла. Прихожу в школу к учительнице химии.
— Что случилось?
— Я задала вашей дочери вопрос, почему она регулярно опаздывает на мои уроки, — тут учительница сделала эффектную паузу и продолжила голосом, полным торжественного предвкушения моего ужаса и гнева по поводу сказанного, — она ответила, что не может вовремя проснуться, потому что химия первым уроком в понедельник.

Знаете, почему учительница искренне считала, что ребенок ей «нахамил»? Потому что Ксеня не выказала страха, не стала врать, что по понедельникам у нее болит левая пятка или шофер автобуса, на котором она ездит в школу, по дороге завозит своего сына в детский сад. Если человек врет, стараясь оправдаться, значит, сознает свою вину, значит, боится, значит уважает.

В нашей школе только что прошел последний звонок. Мой выпускной класс давал свой традиционный последний концерт. В основе сценария лежала детективная история — ЕГЭ убило образование. В качестве истца на судебном заседании выступал Здравый Смысл, который, конечно, был осужден на принудительные работы. Мне кажется, что именно здравый смысл мгновенно изменяет человеку, когда речь заходит о школе. Вы немедленно заражаетесь этим изуродованным отношением к нормальным человеческим проявлениям. Вы тотчас забываете обо всех детских книжках, когда-либо прочитанных. Не было Тома Сойера и Гека Финна, не было «Кондуита и Швамбрании», не было многочисленных свободных и опоэтизированных двоечников, мерилом личности которых становились не школьные оценки и прилежное поведение, а их человеческие качества — доброта, смелость, верность дружбе и многое другое. Ваш сын получил двойку по геометрии — какой кошмар! Он бегал по коридору, он орал на уроке, он в сердцах бормотал себе под нос, ругая учительницу дурой (сосед по парте подслушал и донес). Он потерял мобильник, он ужасно выглядит в этой школьной форме, он не может подтянуться на перекладине (все могут). Учительница математики его ненавидит. А за что ей тебя любить? Вот тут стоп, уважаемые! Каждого ребенка есть за что любить. А уж Вашего, самого лучшего на свете — особенно!

И мне надоело скромно умалчивать о главном — учитель обязан (!) любить детей. Мы боимся об этом даже вспоминать, большинство считает, что работа учителя так ужасно тяжела, а платят ему так ужасно мало, что потребовать от него, чтобы он с любовью относился к своим ученикам, чтобы он честно выбирал эту профессию, а не потому, что больше ничего не умеет, больше ни в какой вуз не смог поступить и т.д., просто невозможно. Открою секрет — работа не тяжелая, платят на сегодняшний день в Москве совсем не мало. И есть хорошие учителя. Их даже немало, но все равно на всех не хватает. И достаются иным тетки, которые орут, ненавидят, унижают, а самое главное, свою неспособность научить сваливают на ребенка — необучаемый, ненормальный, распущенный! И это у них мы должны идти на поводу? С ними соглашаться? Ни в коем случае!

Конечно, нельзя в присутствии ребенка ругать его учительницу. Но у нас есть куча способов дать понять ребенку, что мнение учительницы о нем вы не разделяете. И если вам начинает казаться, что неважно, добрый ли ваш ребенок, жалеет ли он бездомных собак, есть ли у него друзья, читает ли он книжки «не по программе», а важно только, чтобы в школе его хвалили, потрясите головой, чтобы стряхнуть наваждение!

Статья опубликована в журнале «Виноград» (ноябрь-декабрь 2009 г.)