каждый год в российской армии погибает около полутора тысяч человекСогласно официальной статистике, каждый год в российской армии погибает около полутора тысяч человек.
По неофициальной оценке, эта цифра увеличивается до двух с половиной – трёх тысяч человек. Фонд «Право Матери» – одна из тех организаций, что могут обосновать свою оценку: сюда обращаются родители погибших военнослужащих, чьи права, гарантированные законом Российской Федерации, нарушаются государственными же организациями.

В 2008 году за юридическими разъяснениями и помощью в Фонд обратились более пяти тысяч семисот семей погибших военнослужащих.

За двадцать лет своей работы Фонд бесплатно помог более чем восьмидесяти тысячам таких семей. Работники Фонда не ограничиваются одними лишь консультациями, предоставляя квалифицированную и совершенно бесплатную юридическую поддержку родителям погибших солдат – вплоть до отстаивания их интересов в суде. Ежегодно Фонд выигрывает более 70% судебных тяжб с государством для семей погибших солдат. Вот уже полгода он не имеет никаких других средств к существованию, кроме частных пожертвований. Сегодня, впрочем, как и раньше, частные пожертвования россиян составляют 1-2% всех необходимых Фонду средств.

На что же он существует?

На гранты от иностранных и международных организаций – Института «Открытое общество», EIDHR, посольства Швейцарии и США, фонда Форда и других западных благотворителей – когда гранты ему достаются. С 2006 года Фонд не может выиграть ни одного гранта Общественной палаты Российской Федерации. Предполагалось, что эти гранты окажут «финансовую поддержку НКО, которые прежде зачастую были вынуждены пользоваться зарубежной финансовой поддержкой» (цитирую председателя конкурсной комиссии Общественной палаты Сергея Катырина).

На сайте Общественной палаты мне не удалось найти сколько-то структурированной информации о результатах конкурсов на получение грантов, которые она проводит ежегодно.

К сожалению, сегодня Общественная палата не имеет и обыкновения объяснять свой выбор, ограничиваясь общими заявлениями о «логичности» и «эффективности». Необходимо отметить, что деньги, которые она распределяет, являются государственными, бюджетными средствами, это отнюдь не осознанные частные пожертвования, и практика внятных критериев и набора баллов по каждому из критериев (как это принято у западных благотворительных организаций) была бы здесь совсем не лишней. В 2008 году Общественная палата, впрочем, проводила неформальное Интернет-голосование по отчетам НКО, в котором Фонд «Право матери» лидировал, однако результатов это не имело.

Почему поддержкой Фонда до сих пор не интересовался российский бизнес?

Исключением сейчас является ОАО РЖД и некоторые частные авиакомпании, которые иногда предоставляют бесплатные или уценённые билеты юристам Фонда, – ведь им приходится перемещаться по всей стране. Полагаю, многие обращения попросту не доходят до людей, принимающих решение, - их отправляют в корзину пресс-службы или секретариат корпораций.

Некоторые – доходят.

Вдруг – одно на нескольких десятков обращений положительное решение. «Почему?» – интересуются сотрудники Фонда. «Ну, просто наш директор служил в Афганистане», - отвечают им. Всё понятно. Он служил. Он знает. У него есть личный мотив.

Впрочем, по словам председателя правления Фонда «Право Матери», Вероники Марченко, «Люди хотят помогать. Большинству достаточно просто рассказать, чтобы они захотели помочь. Людям надо видеть результат. Если же человек не настроен помогать – его ничем не проймёшь».

Она знает, о чём говорит, потому что Фонд двадцать лет существует исключительно на некоммерческой основе, ни разу не взяв себе ни одного процента от выигранных «денежных» дел, и зарплату, весьма скромную, выплачивает одним только юристам и экспертам проекта.

Но именно она как никто способна оценить огромную разницу в возможностях Фонда, когда деньги у него есть, и когда их нет: «Когда мало денег мы можем заниматься только консультированием. Но даже получив квалифицированную консультацию, люди чаще всего не умеют представлять в суде свои интересы. А адвокаты за свои услуги просят с них немалые деньги, при этом часто не имея опыта в данной сфере судебной практики».

Почему я назвала эту статью так, как назвала?

Потому что армия в её нынешнем виде представляет собой корпус заложников, существующих в условиях, унижающих человеческое достоинство. Лишь с 1991-го года, при активном участи Фонда, государство обязалось выплачивать семьям погибших военнослужащих страховку – и таким образом впервые признало ответственность за их жизнь, с 1993 г. - появилась специальная пенсия за погибших солдат. Однако руками чиновников из местных пенсионных фондов, вольно толкующих федеральное законодательство, государство пытается положенные по закону весьма скромные льготы и пенсии у родителей отобрать, не давать. Почему у него иногда получается это делать? Для чего вообще нужен Фонд, помимо того, что он помогает несчастным матерям и отцам отсудить у государства небольшие деньги, которые оно должно им выплатить за потерю кормильца?

Ни для кого не секрет, что в армию попадают не все молодые люди призывного возраста и насколько распространена в нашей стране практика «откосить» от армии – практика, сама по себе отнюдь не похвальная, но понятная.

Значительно большим злом является самодовольство, с которым те, кому удалось «откосить», иногда смотрят на тех, кому это не удалось. На их «лохов»-родителей, которые не смогли найти нужных денег, нужных связей и т.п. Между тем, они сами, эти самодовольные удачники – люди, вписавшиеся в схему. Люди, сумевшие лично для себя найти возможность не нести тяготы военной службы, но своим равнодушным и циничным отношением подкрепляющие существование порочного равнодушия к «не своим» проблемам, «не своей» смерти.

Пожалуй, главная заслуга Фонда «Право Матери» – это что он своей деятельностью корректирует равенство законоприменения в пределах нашей большой страны.
И даже если мать погибшего солдата – одинокая, больная, социально незащищённая женщина из глубокой провинции – у неё есть шансы отстоять своё право перед лицом государства. И даже если сын её умер восемь или десять лет назад – шансы у неё есть. А значит, есть шансы и у государственной судебной практики – раз за разом обретать прецеденты торжества законности, в условиях, когда оно не подкрепляется давлением на судей или денежным вознаграждением. А это значит, что есть шансы у всех нас – более или менее заинтересованных наблюдателей. До поры до времени – всего лишь наблюдателей.

P.S. Фондом создан прецедент, который имеет значение для каждого гражданина нашей страны: в Конституционном суде выиграно дело о праве потерпевших в уголовном процессе иметь защитника-юриста, а не обязательно адвоката. То есть, если у вас есть знакомый юрист, которому вы доверяете, вы можете поручить ему представлять ваши интересы в суде, даже если он не является членом Коллегии адвокатов.