Сокровища ПетераЕсть такая хорошая немецкая сказка «Холодное сердце» - о Петере-угольщике, который был глуповат и ветрен, притом очень хотел разбогатеть и продал своё живое горячее сердце дьяволу в лице демонического лесоруба Мигеля-Великана. И есть такой хороший спектакль «Сокровища Петера», который идёт во МХАТе им. Горького с декабря 2005 года. Я слышала о нём немало тёплых отзывов – и в минувшие выходные наконец посмотрела.

Спектакль в целом порадовал добротной актёрской игрой: хоть мне и подумалось поначалу, что зловещий Михель-Голландец напропалую бармалействует, а беспутный Петер какой-то уж вовсе без царя в голове, ко второму действию я готова была согласиться, что так и надо, и, во всяком случае, даже у самого двухлетнего ребёнка не останется сомнений, кто здесь плохой дядя. Запомнился Иван Криворучко в роли Стекляшника – в меру доброжелательного, в меру ехидного старичка-волшебника. Матушка Петера и барышня Лизбет смотрелись бледно, но, к счастью, и появлялись нечасто. Интересна была режиссёрская находка: толстые деревья сказочного леса, по мере необходимости, раскрывались, как книжные створки, обнаруживая внутри себя то бедняцкую хижину, то трактир. Туда смещалось освещение – а вместе с ним и условное сказочное пространство.

В общем, мы не пожалели, что сходили. Единственное, пожалуй, важное замечание: мне, привыкшей к сказке, в спектакле не хватало её подробности. К примеру, Петер вовсе не обручён с Лизбет с самого начала – он встречает её и женится уже после того, как продал сердце за золотые гульдены. Женится именно потому, что она самая-самая умница и раскрасавица на всю округу, все парни за ней ухлёстывают, но пришёл мрачный богач Петер, и все ему покорились. Короче говоря, мне не хватало натуралистического многогранного изображения Петеровских злодейств, которые совершает он не от жестокости – он не может и осерчать как следует – а от скуки. Тошно ему от себя, весь свет ему опостылел, все надежды на счастье рухнули, вот и злобствует он, сын угольщика, богач Петер Мунк.

Хотя, может, и не уместна в детском спектакле такая уже взрослая мораль. И, может, поэтому она в мхатовском спектакле сведена к бородатой и лысоватой мудрости: «Не в деньгах счастье». Претензии-то у меня, собственно, не к ней, а к иллюстративному материалу. Устарел он, по моему мнению – не совсем, а вот именно в качестве этой схематичной иллюстрации устарел. Трудно сейчас уговорить кого бы то ни было принимать свою судьбу такой, какая она есть, на том основании, что и отец твой, и дед, и прадед были угольщиками. Трудно – и, думается, не нужно. Учитывая, что в сказке, в счастливом её конце, Стекляшник дарит сыну Петера и Лизбет шишку, чешуйки которой превращаются в золотые монетки. Даже средневековые сказочники не решались оставить своих героев с одним только добрым именем, совсем уж без средств к существованию.

Как видно, поэтому мне и не нравятся финалы, в которых герои берутся за руки и радостно идут босыми ногами к счастливо маячащему впереди раю в шалаше. Если не скорректировать эту цель, оставить её во всей незрелой прямолинейности – то, раз испытавши на себе реальное действие морали «не в деньгах счастье», можно отвратиться от неё навсегда. А жаль. Мысль-то, в общем, верная.