Рискну снова пирвлечь всеобщее внимание. Дело в том, что наш папа тоже описал свои впечатления от нашей беременности и родов. Так что теперь предлагаю его рассказ:

Итак, приближался вечер 7-го февраля, к которому мы шли долго и последовательно...
Сразу предупреждаю, это не роман, и никакой особой интриги не будет. Однако же и записать все надо, Анюта права. Да и Арсению, я думаю, читать все это лет через пятнадцать-двадцать будет очень даже интересно. Хотя нет, не думаю. Я своей маме осторожные вопросы о том, как же (технически) я на свет появился, только незадолго до Арсеньиного рождения стал задавать.

Ладно, история.
Впрочем, сначала, предыстория.

Событий во время нашей беременности произошло более, чем достаточно. Например, случилось 11 сентября. Мои приключения тогда надо описывать отдельно, достаточно сказать, что в течение 15-20 минут между тем, как Анюта узнала о теракте, и тем, как я позвонил, и сказал, что со мной все в порядке, она изрядно волновалась (скажем так).

Октябрь, ноябрь и декабрь были относительно спокойны. Для развития ребенка (уж не знаю, насколько это эффективно на самом деле) я еще в августе купил абонемент в Метрополитан Оперу. Ходили на спектакли примерно раз в месяц. А в декабре, когда начались приключения (о них речь позднее), ходили аж целых два раза.

Так все шло спокойно до конца декабря., т.е примерно до 35-36 недели (по исчеслению нашего Центра по рождению, это важно!). Во второй половине декабря, после очередного посещения врача нам сказали, что ребенок лежит головой кверху (тазовое предлежание - это по-моему так называется на русском языке, а по-английски называется breech). Волнения это особого пока не вызвало, даже по представлениям врача шанс, что ребенок повернется, был достаточно велик, но тем не менее по рекомендации Лорэн (нашей главной акушерки) мы начали «побуждать» Арсения перевернуться и не портить нам Новогодние праздники. Как показал опыт, характер у него оказался еще тот.

Как сейчас помню, начали мы с музыки. Анюта ложилась на спину, подкладывала под ноги подушки, клала на низ живота плеер и старалась объяснить ребенку, что если он повернется, слышно будет гораздо лучше. Работало, однака, не очень эффективно. Может, репертуар ему не нравился, не знаю...

Потом я походил по China-town, и купил так называемые Moxa sticks: выглядят как большие сигары, набитые всякими травами. Ими полагается нагревать особые точки в районе мизинца ноги (сначала греешь 15 минут одну точку, потом другую, и так два раза в день).

Совершенно точно это помогало, после каждого такого сеанса Арсений поворачивался градусов на 30-40, но потом тут-же уплывал назад.

Где-то в конце декабря, во время одного из приемов у Лорэн, она и еще одна медсестра перевернули Анюту вверх ногами, отчего та потеряла сознание и им некоторое время пришлось ее откачивать. Стало понятно, что врачи начинают бить в чайник и им очень хочется, чтобы ребенок перевернулся. Но новогоднего подарка сын нам не сделал, хотя, если честно, на тот момент сильно волноваться я еще на начал.

В новом году мы начали прикладывать новые усилия. Во время «музыкальных сеансов» я иногда прикладывался к низу Анютиного живота и пытался объяснить ребенку, как нам будет всем хорошо, если он повернется. Начали опять «нагревательные» сеансы, с тем же эффектом, что и раньше.

В какой-то момент по совету Лорэн съездили к хиропрактору. Врачи с таким немыслимым для русского человека названием занимаются вполне безобидным делом: «выстраивают» позвонки так, чтобы они не защемляли никакие нервы. Результат оказался очень впечатляющим – Арсений повернулся где-то на 90 градусов, но потом опять встал на место. Так, борясь с трудностями, мы дожили до 38 недели (опять же, подчеркиваю, по расчетам Лорэн!), и нам сказали, что было бы очень желательно попробовать принудительно повернуть ребенка. Операция эта проводится в госпитале, под наблюдением врачей. Почти всегда она приводит к успеху (повороту), но при этом, если произойдет разрыв мембраны, надо будет срочно делать кесарево сечение. Анюта ОЧЕНЬ не хотела рожать в госпитале, но шансы, что нам удастся этого избежать все-таки были, и мы согласились. Назначили на четверг.

Перед тем как ехать в госпиталь, мы решили еще раз смотаться к хиропрактору. Договорились, приехали, пощелкал он Анютиными костями, и поехали мы в госпиталь сдаваться. Нервничали ужасно. Больше всего из-за того, что не исключено, что рожать придется в «некомфортных» условиях. Понятно, что Арсению ничего не грозило, но я к тому времени литературы начитался уже достаточно, и хотел, чтобы роды проходили так, как нравится Анюте.

Приехали: опись-протокол, сдал-принял, отпечатки пальцев – и вперед, в палату. Пришла врач – энтузиастка, и жизнерадостно сказала, что возможно кесарево, и ежели что, то мы чтобы молчали и не рыпались. Лорэн (которая тоже пришла) попросила минуточку, чтобы посмотреть в последний раз, как лежит ребенок, и, о чудо! ребенок наконец-то улегся правильно. Врач с таким же энтузиазмом удалилась. Мы решили, что Арсений продемонстрировал нам свой будущий характер, и заранее себя пожалели.

А после этого через некоторое время наступило седьмое февраля.
За это время к нам приехали моя мама и Анютина сестра Лелька, помогать при родах, по хозяйству и вообще. Надо сказать, Анютина беременность уже насчитывала, по мнению Лорэн, 42 недели и она (Лорэн) опять начала нервничать. Анюта, тем не менее, уверяла, что это только 40-вая неделя, так как точку отсчета она представляла себе гораздо лучше. Анюта оказалась правее, хотя и не совсем.

Итак, вечером 7 февраля, часов около шести ко мне подошла Лелька и с заговорщеским видом сообщила, что у Анюты отошли воды. Я спросил, какого они цвета, выяснилось, что зеленоватые (т.е. с меконием). Я тут же позвонил Лорэн, сообщил ей об этом. Она спросила, как идут схватки и как ребенок брыкается. Выяснив, что все, вроде, нормально, попросила сообщать, как идут схватки и позвонить, когда они станут дольше. Мы стали потихоньку собираться, стараясь не выдавать своего волнения перед Женькой (старшей дочерью). Пошли смотреть «Маленькие трагедии», слегка поужинали. Анюта приктически совсем не ела, и временами совершенно явно уплывала куда-то в себя. Хотя на прямые вопросы отвечала, что ей пока не больно. Кино закончилось, Анюта сообщила, что схватки стали дольше и «глубже». Я позвонил Лорэн и мы договорились двигаться к Центру с тем, чтобы встретиться там около 11 вечера.

Около 10 часов мы собрались и вышли из дома. Анюте явно было не здорово, но держалась она очень спокойно. Когда сели в машину и поехали, Анюта сказала, что сидеть нормально не может и села на пол возле заднего сидения, согнувшись. Я старался спокойно вести машину (впрочем, было ясно, что время у нас есть). Пока ехали, я неприрывно рассказывал, что мы проезжаем, а Анюта отвечала мне глубокими стонами. Около 11 мы подъехали к Центру, я высадил Анюту с Лелькой, запарковал машину и вошел в здание. Женщины уже переоделись в спецодежду (халаты), Лорэн еще не было. Я оделся в домашнюю одежду и приготовился к работе.

Периодически, когда у Анюты ничиналась схватка, она становилась к кровати, а я массировал ей спину. Где-то без двадцати 12 Анюта попросилась в ванну. Мы налили воду и я засыпал туда упаковку морской соли. Лорэн, помню, спросила, зачем это, и я ей что-то ответил. Анюта залезла в воду, почти сразу я залез вместе с ней, потому что схватки стали почти неприрывными и мне было неудобно массировать Анюте спину, находясь снаружи. Позже, когда все закончилось, Лорэн сказала, что четкостью и скоординированностью действий мы с Лелькой напоминали ей медицинскую бригаду, а не родственников.

Итак, я залез в ванну, Анюта облокотилась спиной на меня и через некоторое время начала показываться плоская, как блин, голова Арсения. Когда головка родилась, Лорэн впервые начала выказывать беспокойство и стала настойчиво говорить Анюте, чтобы та тужилась так сильно, как только может. Как мы узнали позднее, она заметила, что шея Арсения обвита пуповиной. Носколько последних потуг, и в 0.40 8-го февраля Арсений родился. Когда его вынули из воды, оказалось, что у него нос и рот забиты меконием, но Лорэн быстренько и профессионально прочистила, и все стало нормально. Анюта вылезла из ванной, минут через 10 родилась плацента, я перерезал пуповину и роды закончились. Я попросился у Лорэн поймать плаценту, она согласилась, но посмотрела на меня как на призрак замка Моррисвилля. Сказала потом, что я был первый муж, кто ее об этом попросил.

Дальше все было гораздо более сумбурно и неорганизаванно. Мы поели пельменей, я позвонил маме и отцу в Гатчину, Анюта позвонила маме в Москву. Арсений осваивал при этом новую для него технику питания. Когда его взвесили, оказалось, что он весит 4300 г! Я пошел заполнять какие-то бумаги, необходимые для регистрации рождения. Потом Анюта поспала, а мы с Лелькой по очереди гуляли с Арсением. Сначала, по-моему, гулял я. Я ушел в дальнюю темную комнату и мы там сидели с сыном и общались. Он не спал, но и не плакал, таращился по сторонам и смотрел на меня очень серьезно. Где-то в 6 – начале седьмого я разбудил Лельку и отдал ребенка ей, а сам лег подремать, но ненадолго, нас всех разбудили около 8 для всяких тестов. Всего я не помню, но один тест меня очень поразил. Ребенка уложили на кровать в наушниках и стали издавать ему звуки специальным приборчиком, чтобы проверить, слышит он или нет. При этом он не должен был дергаться, плакать, моргать и т.д. Лучше всего, если бы он спал. Понятно, что этот тест занял довольно много времени, потому что, на удивление врача, Арсений категорически не хотел лежать спокойно. Ха-ха.

Где-то около 10 пришел педиатр, проверил Арсения и сказал, что все у него в порядке. Еще где-то через час мы спросили, можно ли нам ехать домой. «А вам что, что-то еще здесь надо?» - спросили нас. Мы ответили, что , в общем-то, нет. «Ну, тогда езжайте» - сказали нам. Мы и поехали.

Мои вторые водные роды