Теперь, когда это все позади, как приятно предаваться воспоминаниям. Глядя на 8-ми месячную малышку, которая ползает рядом со мной, какими далекими и незначительными кажутся все тревоги и заботы беременности. Именно поэтому мне захотелось подробно рассказать обо всем, чтобы развеять, возможно, чьи-то страхи и сомнения, и (кто знает?) помочь другим избежать моих ошибок.
 

НАЧАЛО


Начиналось все, как у всех: мини-тест показал две полоски, означавшие беременность. Сомнений в его правильности у меня не возникло, тем более, что я точно знала день, когда ЭТО случилось.

В платной поликлинике, где я наблюдалась, не сомневались в том, что я буду делать аборт. Дело в том, что зачатие совпало с приемом довольно серьезного лекарства, который, впрочем, был прекращен через 2 дня. Врач очень удивилась моему решению рожать, принялась отговаривать и запугивать. Мне повезло, что в момент разговора в кабинет зашла другая врач, и было устроено что-то вроде консилиума. Вторая врач совершенно не разделяла опасений, и утверждала, что на такой ранней стадии лекарство повредить не могло. В результате первой пришлось нехотя сдать свои позиции, после чего у нее появилась новая идея: выписать мне направление на анализ крови на цитомегаловирус. Мой робкий вопрос: “А что это такое?” - был встречен не слишком подробным ответом: “Мы всем беременным это делаем”. Больше в этой поликлинике я не появлялась, но кровь все же сдала.

ЖЕНСКАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ


Про то, что надо ходить в женскую консультацию, я узнала случайно. Просто меня предупредили друзья, что могут быть проблемы с резус–фактором. И я решила обратиться в поликлинику, чтобы сдать кровь на группу и резус. А уже там мне сказали, что меня будут наблюдать в женской консультации, брать все анализы, взвешивать, и еще много чего.

В общем, у меня не было серьезных претензий к консультации. По крайней мере, сначала. Вот только врачей–специалистов я проходила неохотно, уж больно не хотелось сидеть в очереди. Кажется, так всех и не прошла.

ПЕРВЫЙ ТРИМЕСТР


Первые три месяца беременности наиболее часто сопровождаются токсикозом. У меня он не был особенно тяжелым, выражаясь, в основном, в том, что трудно было заставить себя съесть все положенное на завтрак. А приучить себя к здоровому питанию было нелегко. До беременности я никогда не задумывалась о том, что я ем, и какие витамины и микроэлементы содержатся в продуктах. Теперь же я составила себе таблицу, по которой рассчитывала, сколько белка, кальция, железа и т.д. получает ежедневно мой будущий малыш.

Зная, как важны физические упражнения, я попросила у своего врача справку для посещения бассейна, но она выкатила глаза и сообщила мне, что в бассейне я заражусь всеми мыслимыми болячками! Пришлось отказаться от этой идеи.

В конце второго месяца я попробовала было поиграть в теннис, но бегать было не то что тяжело, а как-то страшновато. Да и бить по мячу в полную силу я уже не могла. А потому решила отложить занятия спортом до лучших времен и ограничиться ежедневной зарядкой.

ВТОРОЙ ТРИМЕСТР


С весом проблемы были всю беременность. Вместо положенных 500 гр. в неделю, у меня получалось 600-700. Иногда, путем строжайшего контроля над собой (никаких булочек, мороженного, сладкого) удавалось притормозить до 200-300 гр. Но стоило расслабиться после такого успеха, как через две недели в моей карте беременности снова рисовали восклицательный знак. От госпитализации спасало только то, что все анализы были отличные и давление – как у космонавтов. Впрочем, я бы никому не советовала пугаться быстрого прироста веса. Я набрала за время беременности 14 кг (при весе ребенка 3.100), и через 5-6 месяцев восстановила свой первоначальный вес, хотя и кормила грудью.

ТРЕТИЙ ТРИМЕСТР


На седьмом месяце появилось молозиво, и почти одновременно я стала замечать по вечерам некоторую отечность рук и ног. Иногда приходилось под ноги на ночь подкладывать подушку, чтобы они были повыше.

На 32 неделе врач сказала, что у меня повышенная отечность, что я слишком быстро набираю вес, и поставила диагноз – гестоз, или токсикоз второй половины. Велела на следующий день явиться для госпитализации. Я ложиться совершенно не хотела, поскольку уже имела представление о 67 больнице, куда меня приписали. Поэтому срочно обратилась в "Евромед" (платное отделение при той самой 67-ой, не имеющее, впрочем, к ней никакого отношения, кроме аренды помещения).

ЛЕЧЕБНЫЙ ЦЕНТР "ЕВРОМЕД"


Мы поехали туда вместе с мамой, подписали договор на ведение беременности и роды. Потом меня осмотрел врач – Г.А.Леладзе, который произвел на меня самое благоприятное впечатление. Он нашел, что у меня действительно не все в порядке, порекомендовал кое-какие лекарства. Мне не стоило говорить о том, что из консультации меня направляют в больницу. Думаю, ему и в голову бы не пришло меня класть. Но я была напугана и сказала об этом, а он из профессиональной солидарности (его собственные слова) порекомендовал мне дневной стационар. Это такая система, когда ты приходишь к 10 утра, получаешь все процедуры, сдаешь анализы и т.п., а в 17 часов уходишь домой. Моя мама тоже была встревожена, и мы согласились.

СТАЦИОНАР


В первый день мне поставили капельницу с новокаином и еще чем-то. Это была первая в жизни капельница, и я очень нервничала. К тому же в палате со мной оказалась девушка, которая пришла делать аборт. Мы как-то не разговорились, и потому молчание, длившееся около получаса, если не больше, создавало жуткое напряжение. Да и о чем могут говорить женщина на восьмом месяце беременности с женщиной, которая пришла от этой самой беременности избавиться?

В общем, я лежала под капельницей в сильнейшем напряжении, и немного успокоилась лишь тогда, когда стала про себя беседовать с моей будущей малышкой, говоря: “Это все для тебя!” - и поглаживать живот. Она там тихонько пошевелилась, как бы отвечая: “Не волнуйся, мама, все будет в порядке!”

Тем временем мою соседку увели на операцию. Но вскоре привезли на каталке другую женщину, после такой же операции. Она была в полубессознательном состоянии, отходила от наркоза. Я, впрочем, уже немного освоилась, и ничье присутствие меня больше не нервировало. Ко мне периодически подходили то врач, то сестра, проверяя капельницу и спрашивая о самочувствии. Все было в порядке, я читала, пока внезапно не начала кружиться голова. Я отложила книгу и решила немного вздремнуть. Однако мне становилось все хуже и хуже. Язык перестал слушаться, все тело отяжелело… Я попыталась крикнуть, но, как назло, никто не слышал. Голос у меня был слабый, с трудом шевелила языком. Никто не шел на мой зов. Тогда соседка, едва пришедшая в себя, встала, покачиваясь, дошла босыми ногами до двери и позвала на помощь… Они сразу прибежали, сняли капельницу, поднесли к носу нашатырь… Я все различала неясно, сознание куда-то проваливалось…

Конечно, эту капельницу мне больше не ставили. После обеда меня перевели, с извинениями, в другую палату, куда одновременно положили женщину, ожидавшую близнецов. Она оказалась невероятно разговорчивой и остаток дня (со второй, более безобидной капельницей - глюкоза с витаминами) прошел довольно весело. После того, как меня отпустили, я поехала в Камергерский переулок в магазин “Кенгуру” и купила себе бандаж. Считаю, во многом именно он мне помог доносить беременность до положенного срока.

Всего в дневном стационаре я провела 5 дней. Если бы деньги не были отданы все сразу, то в последний день я бы вообще не приходила. Дело в том, что на 4-ый день меня стошнило уже от второй капельницы, и ее тоже отменили. Оставались только уколы против тонуса матки, ради которых не очень-то хотелось лежать целый день в клинике и платить за это бешеные деньги. Наверное, какая-то польза от стационара все же была, но думаю, можно было без всего этого обойтись.

ЛОЖНЫЕ СХВАТКИ

 


Через неделю или полторы после стационара у меня начались ложные схватки. Дело было ранним утром. Я вдруг проснулась от резкой боли примерно в шесть утра. Разбудила мужа словами: “Кажется, я скоро рожу…” Боль была такая, что я даже сесть не могла, и длилась минуты через три. Я позвонила врачу на пейджер, но, по глупости, не оставила свой телефон. Через полчаса схватка повторилась. Мы поехали в роддом. Там меня осмотрел дежурный врач (схватки больше не повторялись), и сказал, что матка закрыта. Потом я поговорила по телефону с Леладзе, и он прописал мне лекарство от преждевременных схваток. Все обошлось, и больше такое не повторялось до самых родов.

ПЕРЕД РОДАМИ


Рассчитанный срок родов приходился на 12 апреля. В последние два месяца в женскую консультацию приходилось ходить каждую неделю, но я уже не очень-то ей доверяла, после того, как меня (как я считаю, совершенно неоправданно) уложили в больницу. По рассказам наших мам, мой муж родился на месяц раньше срока, а я сама – раньше на две недели. Поэтому я ожидала, что нечто подобное произойдет и с моей дочкой. Уже с конца марта я ожидала возможных родов. Я и Диму (мужа) в этом убедила, и он сказал: “Рожай 1-го, 4-го, 9-го, 11-го, 14-го или 19-го. Тогда дата получится красивая в сочетании с 04.1999”. Каждую из этих дат я внимательно к себе прислушивалась, ждала…

Однако роды все не начинались. Последний визит в консультацию состоялся 8 апреля, в четверг. Врач хотела меня уложить в предродовое отделение, но я наотрез отказалась. Тогда она велела прийти в понедельник, 12-го (если не рожу), чтобы тогда уж меня все-таки отправить в роддом.

На 11 апреля приходилась Пасха. Мне очень хотелось ее отпраздновать, я прикидывала, как бы это сделать, если к тому времени уже все произойдет. В Великую субботу мы были в церкви, освятили яйца и куличи, а потом нанесли визиты родителям и бабушкам. Ночью поехали в церковь Большого Вознесения, к Никитским воротам. Я была так рада, что успела отметить этот чудесный праздник!

Наутро потихоньку ныл живот. Теперь мне уже хотелось, чтобы все произошло поскорее. Я развила кипучую деятельность: убрала квартиру, постирала, вымыла окно в кухне, приготовила рагу и сварила борщ. (Говорят, свекольный суп стимулирует родовую деятельность, но я тогда об этом не знала). После обеда села за компьютер поработать.

Вечером решили съездить к родне. Когда отъехали от дома, я сказала Диме: “Живот ноет, вероятно, уже скоро. Но это может продлиться еще несколько дней”. Сидели у бабушки, пили чай, когда в 19.50 почувствовала первую схватку, достаточно болезненную. Однако я взяла себя в руки и не подала виду, чтобы никто ничего не заподозрил. Просто сразу стала раскланиваться, сказав, что нам пора домой. Поднимаясь в лифте, я почувствовала вторую схватку (прошло ровно полчаса), и у меня отпали всякие сомнения.

РОДЫ


Придя домой, сразу достала сумку для роддома, которая стояла подготовленная уже месяца полтора, и принялась инспектировать ее содержимое. Следующая схватка была уже минут через двадцать, и я обнаружила, что появились слабые кровянистые выделения и стали чуть-чуть подтекать воды.

Пришел Дима, который чуть-чуть задержался на улице, и я обрадовала его: “Началось!”. Он тут же полез за фотоаппаратом. Я тогда не одобрила эту идею, а теперь так рада, что у меня есть фотография, сделанная всего за несколько часов до рождения нашей дочки! Хорошо, что мы сделали все визиты, всех успокоили, никто ничего не знает, а значит, родные не будут всю ночь нервничать вместе с нами.

Интервал между схватками сократился до 15 минут, и мы решили, что пора звонить врачу. Я сбивчиво описала врачу свои ощущения. Он сказал: “Потихоньку поезжайте в роддом”.

Я сложила одежду, которая мне понадобится для выписки, вещи для малыша, которые давно лежали подготовленные в пакете. Все это я показала Диме, и объяснила, что нужно будет мне привезти.

Наконец мы выехали. Всю дорогу я смотрела на часы. Схватки шли уже через каждые пять минут, и я очень необычно и болезненно ощущала свой живот, когда машину потряхивало на неровностях дороги.

Около десяти вечера мы приехали в роддом. Там нас уже ждала акушерка, предупрежденная врачом. Леладзе еще не было, поскольку, очевидно, я продвигалась не слишком быстро. Дима меня торопил: ему хотелось все же успеть 11 числа. Но в половине двенадцатого стало ясно, что это нереально. Поначалу мы вместе ходили по родильному залу кругами, и когда начинались схватки, я опиралась на его плечо. В промежутках мы играли "в слова", составляя их из букв, написанных на стенах (“для перчаток”, “для халатов”, “медикаменты”). Эта игра некоторое время отвлекала даже тогда, когда ходить стало невмоготу, и я легла.

Приехал, наконец, Леладзе, выгнал Диму за дверь и заполнил с моих слов карту (“Историю родов”). Потом Диму вернули.

Около двенадцати мне пообещали, что в два придет анестезиолог. Помню, с каким нетерпением я ждала этих двух часов! Мне казалось, что они никогда не наступят. К счастью, разрешили немножко пить, принесли чашку, и я иногда делала глоток-другой.

Дима присутствовал от начала до конца. Мне это очень помогло, психологически, в основном. Потом мне поставили капельницу, и пришлось лечь на другой бок, спиной к мужу. Это было ошибкой. Хотя присутствие родного человека все равно поддерживало, я жалею, что не догадалась попросить его физической помощи, когда уже нужно было во время схваток поддерживать колено, мне это было тяжело самой... Он тоже был совершенно не подготовлен. Все 6 часов он простоял у меня за спиной по стойке "смирно"! Конечно, это и моя вина, что мы никаких курсов не посещали, и никак не готовились. Я-то хоть книги читала…

В два мне, действительно, стали давать анестезию, сначала таблетки, (очень противные на вкус, что, впрочем, меня мало волновало), потом – что-то ввели через катетер шприцем, отсоединив капельницу. Схватки шли через каждые три минуты, и 60 секунд мучений сменялись двумя минутами сна. Спать хотелось невыносимо, от лекарства у меня пелена стояла перед глазами, но все это было неважно. О ребенке я вовсе не думала, а думала только о том, что мне придется все это пройти до конца, и нет никакой возможности отложить роды хоть ненадолго, чтобы передохнуть. И еще: если мне так больно даже с анестезией, то каково же было бы без нее? Около трех часов привезли другую роженицу. Она тоже была с мужем, но самое интересное, что ее тоже звали Аней. Причем, она продвигалась гораздо быстрее, сразу же легла (их от нас закрыли ширмой, но кое-что я слышала).

Акушерка мне говорила: не тужься. Но, по правде сказать, мне и не хотелось. Я не чувствовала, что надо делать, а просто выполняла то, что мне говорили, полностью полагаясь на персонал. Потом меня перевели на кресло. Начались потуги, и тут-то выяснилось, что я все делаю совершенно неправильно. Все мои усилия уходили не в живот, а в голову. Результат этого я увидела на следующий день в зеркале, – все мое лицо было рябым от полопавшихся сосудиков. Кстати, так же выглядела рука врача, который мне очень сильно помогал, давя на живот.

Потом я ощутила резкую боль – несмотря на то, что все это была одна сплошная боль – это акушерки освобождали путь для головки, и через несколько секунд головка была уже снаружи. Мне об этом сообщили, да я и сама почувствовала облегчение. Приготовилась к следующему усилию, но, к моему удивлению, достаточно было небольшого напряжения, чтобы весь ребенок, как по маслу, выскользнул наружу. Это случилось в 5.25 утра 12 апреля 1999 года… Обо мне сразу все забыли, началась суета вокруг сморщенного малинового комочка… Я видела синеватую пуповину… Через несколько минут мне велели еще раз поднатужиться, и вышла плацента.

Ребенка тем временем обмыли, перерезали пуповину, после чего я попросила положить ее мне на грудь. Сама удивилась, какая же она была крохотная… Ее быстро унесли, и правильно сделали, потому что я готова была разрыдаться, да и без того меня била дрожь.

Потом я услышала ее плач, и это вызвало волну слезливого умиления. Но, думаю, после перенесенного нервного и физического напряжения, это простительно. Малышку взвесили, измерили какой-то специальной бечевкой (чтобы не разгибать скрюченные ножки), и оценили в 8-9 баллов по шкале Апгар.

Буквально через пять минут, пока акушерка возилась с моей малышкой, я имела возможность наблюдать весь процесс как в зеркале – та, вторая Аня рожала прямо напротив. У нее, кажется, были какие-то разрывы, поскольку зашивать ее стали раньше, чем меня. Я же отделалась всего несколькими микротрещинами, которые Леладзе зашил специальными само рассасывающимися нитками.

ПОСЛЕРОДОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ


Меня перевели в палату около 7 утра. Теперь можно было, наконец, поспать. Но я проспала только часа 4, а уже в 12 радостно воспользовалась разрешением встать.

Подойдя к зеркалу, я осталась крайне разочарована. Лицо – все рябое, но главное – это живот! Первый вопрос был: может, я не все родила?.. Впрочем, уже назавтра он сильно подтянулся. Как только я встала и привела себя в порядок, спросила, могу ли взять к себе малышку. Пообещали принести для кормления в 13.00, и оставить ее со мной.

Соседка по палате родила накануне вечером, и ей тоже впервые принесли ребенка. Нам показали, как дать малышу грудь, но наши дети крепко спали, упорно не желая просыпаться. Только на второе или третье кормление кроха начала сосать.

Перед кормлением ее уносили пеленать, а потом приносили мне обратно. На ночь я решила оставить ее у себя.

ПЕРВАЯ НОЧЬ С РЕБЕНКОМ

 


Эта ночь была немногим легче предыдущей. Малышка всю ночь не спала, лежала с открытыми глазами и изредка хныкала, есть не хотела. Я положила ее с собой, и все время боялась, что она скатится с кровати. Поспать удалось едва ли полчаса.

Около шести пришла сестра из детского отделения, и забрала кроху, чтобы я могла хоть чуть-чуть поспать.

Две последующие ночи мы спали отдельно, хотя дни проводили вместе. Может, это и неправильно, но иначе я не могла, поскольку еще совсем не знала своего ребенка и реагировала на каждый его писк, как на крик о помощи; да к тому же стыдилась соседки (впрочем, такой же неопытной, как и я), что не даю ей спать.

На четвертые сутки мы выписались домой. Но тут начинается уже совсем другая история...