Здравствуйте! Мне тоже хочется поделиться своими ощущениями с такими же страдалицами, как я...))) Возможно, мой рассказ покажется вам черезчур длинным и подробным, однако я основывалась на том, что сама с бОльшим интересом читала наиболее подробные рассказы.

Часть 1. Почему это произошло.

Практически с самого рождения я почему-то была уверена, что рожать буду сама. Скорее всего, виной была моя фигура - типично женское телосложение, даже несколько утрированное, и моя мама всегда меня успокаивала тем, что уж рожать-то мне будет легче, чем моим тонкопопым подружкам...

Беременность у меня протекала не лучшим образом. Периодически мне делали ТКГ (обследование сердце6иения ребенка), оно было явно учащено (до 180-190), и ставили диагноз "гипоксия плода" и "возможное обвитие пуповиной". Примерно в 20-25 недель на УЗИ выявили обвитие шеи плода пуповиной, а на УЗДГ ("Допплер") мне поставили диагноз "снижение плодово-плацентарного кровотока".

Мой врач сразу меня предупредил, что возможно, мне будут делать кесарево. Я просто ушам не поверила! Я поговорила со всеми знакомыми, и нашла среди них множество женщин, родивших самостоятельно, несмотря на обвитие, и несколько воспряла духом. В роддом я легла 4 июня, примерно за 10 дней до даты предполагаемых родов, так посоветовала мне мой врач, учитывая осложненный анамнез.Она несколько успокоила меня, сказав, что, скорее всего, я нормально рожу сама.

Мне назначили физиолечение (не помню, как оно именовалось), УФО, кололи аскорбинку, глюкозу, рибоксин, синэстрол, и к моменту родов моя попа и вены уже представляли из себя нечто синее и болезненное. Несколько раз врач смотрела меня на кресле, и в пятницу 15 июня, после очередного осмотра она сказала, что, если я сама не рожу за выходные, то в понедельник они "стимульнут", т.к. шейка матки была уже готова к родам.

После осмотра я направилась к себе в палату, намереваясь позвонить и поздравить мужа с днем рождения, однако не успела я дойти до палаты, как из меня ЧТО-ТО полилось... Не очень сильно, но ощутимо. Пришлось вернуться обратно. Когда врач попыталась меня осмотреть, то из меня просто хлынул бурный поток. Она спокойно констатировала: "Так, отошли воды. Иди, сейчас тебя обработают и собирайся в родильное отделение".

Было 11 часов утра. Вернувшись в палату, я позвонила своим родным и сообщила, что процесс пошел... Я помню, что у меня было ощущение приближающегося чуда и сильное волнение. Потихоньку начались схватки. Кстати, оказалось, что мне это ощущение было уже знакомо. Точно такие же тянущие боли я испытывала в первый день месячных. Меня проклизмили, и сидеть на унитазе со схватками было не самым приятным ощущением.

Схватки сразу стали нарастать и были довольно регулярными - через 5 минут. Я кое-как собрала вещи, т.к. из меня продолжали подтекать воды и все это сопровождалось схватками, во время которых я пережидала. За мной пришла медсестра и мы пошли (ножками, а не на каталке, как, оказывается, должно быть) в родильное отделение. Слава Богу, она взяла у меня один пакет, но все равно тащить все мое имущество было тяжко.

В родильном отделении меня уложили на холодную кровать, всю покрытую клеенкой, включая подушку, подключили аппарат для слежения за работой сердца ребенка и я стала с нарастающим волнением следить за схватками, которые приходили уже каждые 2 минуты. Было больно, но потерпеть можно было вполне. Однако мне показалось несколько странным достаточно медленное сердце6иение ребенка, пульс которого по частоте был сравним с моим. Во время схватки он еще приглушался. Пришла моя врач, она ужаснулась, сказала, что у ребенка тахикардия уже перешла в брадикардию, я поворочалась, мы нашли положение, в котором петля пуповины хоть немного ослаблялась. Пришел еще один врач, и они без колебаний заключили "Немедленно оперировать". Было около 13-00.

Часть 2. Как это происходило.

Тут же пришли две санитарки, я разделась, легла на каталку, меня укрыли простыней и повезли куда-то. От волнения у меня, как мне показалось, даже схватки прекратились (по-крайней мере, я о них в тот момент забыла). Когда мы приехали в операционную, в "предбаннике" мне надели на ноги белые штуки (не помню, как они называются), вставили мочевой катетер (кстати говоря, мне было не очень больно, вернее, очень кратковременно) и мы заехали в страшную комнату с огромными лампами над столом, каким-то оборудованием, мои два врача - я их едва узнала - были все в халатах, повязках и т.д. Тут у меня окончательно душа ушла даже не в пятки, а куда-то в живот. Сердце колотилось со страшной силой. Мне ввели в вену катетер, обработали живот спиртом, поставили ширмочку перед моим лицом, врачи были "бодры-веселы", шутили, и это несколько поддерживало меня. Тут мне в вену поставили укол, и последнее, что я запомнила - это глаза склонившегося надо мной анестезиолога.

Часть 3. Что было потом.

Действительность вернулась ко мне в ощущении жуткого холода. Я замерзла так, что у меня стучали зубы. Меня переложили на жесткую неудобную кровать без подушки и положили на живот пузырь со льдом. Мне стало еще холоднее и почему-то очень больно. Еле-еле шевеля губами, я попросила накрыть меня еще одним одеялом. Под двумя одеялами я потихоньку начала осознавать себя как живого человека...

Долго пыталась понять, почему же у меня так болит низ живота, и зачем этот пузырь, который усиливает боль. Ко мне подходили какие-то люди, что-то делали... Одно я запомнила, другое - нет. Мне смазали соски зеленкой, поцарапали руку два раза (потом выяснилось - делали пробу на антибиотики), поправляли катетер, что-то вводили в катетер в вене, что-то кололи в бедро, поскольку развернуться я была совершенно не способна. В сумке около кровати периодически тихонько звонил телефон, я была уверена, что это муж, но никакая сила на свете не заставила бы меня протянуть руку. Очень хотелось спать, но от боли заснуть я не могла, и казалось, что это мучение продолжалось вечность (как потом оказалось, всего пару часов). Наконец, я нашла в себе силы окончательно открыть глаза и осмотреться.

Телефон зазвонил в сотый раз, и я наконец взяла трубку. Муж (это, конечно, был он) уже видел нашу дочку! (Я только в этот момент поняла, что чего-то у меня не хватает - живота!) Ему даже дали ее подержать. Он попросил распеленать ее и пересчитал все пальчики...))) Мне было жутко обидно из-за этого. Я увидела у себя на руке бирочку из клеенки, где было написано "13-45. девочка. 51 см. 3150 гр. С этого момента я почувствовала себя состоявшейся мамой.

Примерно в 18-00 медсестра из детского отделения принесла мне мою доченьку. Невозможно описать чувства, которые переполняли мое сердце, когда я увидела внимательные темно-серые глаза, рассматривающие меня с такой серьезностью. Она словно понимала - наконец-то она увидела свою маму! Мне дали на минуточку приложить ее к груди, она вся перемазалась в зеленке, но грудь взяла сразу и сделала пару попыток что-то оттуда высосать. Приносили ее ко мне один раз в сутки, и только показывали.

Два дня после операции я лежала в палате интенсивной терапии, мне ставили системы (слава Богу, что стоял катетер в вене), кололи два антибиотика (цефазолин и гинтамицин), гепарин - в живот, ставили клизмы 2 раза в день. На ночь ставили обезболивающее.

Поела я первый раз на второй день, немного куриного бульона. На следующее утро после операции я уже вставала, умывалась, ходила на судно, немного сидела. На третий день меня перевели в послеродовое отделение и положили в палату "мать и дитя". Уже там я узнала, что во время операции у меня началось сильное кровотечение из плацентарной площадки, передняя стенка матки была совершенно дряблая, и, если бы не знакомая врач, которая подошла к ситуации не "конвейерно"и пожалела меня, то матку, скорее всего, удалили бы.

Но переживать было уже поздно. Швы болели сильно первые пять дней, потом я уже более-менее нормально садилась и ложилась без поддержки.

Врач порекомендовал мне носить послердовой бандаж, и он существенно облегчил мне жизнь. Носила я его примерно месяц, потом бросила, хотя желательно носить 6 месяцев. В палате я сама ухаживала за малышкой и наконец-то впервые полноценно покормила ее грудью. Вернее, попыталась это сделать. Первые дни малышку кормили смесью, и наедаться жалкими каплями молозива она категорически не желала. В каждое прикладывание она сосала грудь больше часа, соски у меня болели так, что слезы на глаза наворачивались, на одном кожа потрескалалсь до крови. В итоге получалось так, что почти все время я проводила, лежа рядом с ней. Малышка плакала и днем, и ночью, на второй день я еле выпросила у молочной сестры немного докорма, мне дали 50 грамм смеси и первый раз мы заснули спокойно.

Потом у нас начались проблемы с животом (в моем молоке была, наверное, вся таблица Менделеева). На десятый день мне сняли внешний шов и выписали нас домой.

Часть 4. Самые неприятные моменты на основе личного опыта.

1. Конечно, болит шов. Когда напрягаешься, кажется, что он вот-вот разойдется. Ношение бандажа существенно эту боль облегчает. У меня шов сам по себе перестал болеть дней через пять. Сейчас дочке 9 месяцев, но если она меня пинает в живот, то больно и сейчас.

2. Попа и вены после всего курса лечения представляют из себя один сплошной синяк и кучу шишек. Желательно заранее запастись рецептами по рассасыванию шишек и синяков. Вообще, уколы после операции были самым болезненным ощущением.

3. Животик ребенка. Мы мучались с животом до пятого месяца включительно. Первые три дня малышку кормили смесью, потом - маминым молоком с антибиотиками. Хуже трудно представить.

4. Проблемы с лактацией. Прекрасно, если условия в роддоме позволяют, несмотря на кесарево, сразу начать кормить ребенка грудью. Я начала кормить ребенка только на четвертый день после операции, и пять дней у меня было только молозиво, причем совсем чуть-чуть. В дальнейшем молока постоянно не хватало, иногда приходилось докармливать смесью, и только месяцам к четырем мое количество молока и ее потребности уравновесились.