Роддом очень понравился, особенно КУРАРЕ, хотя нас там заразили конъюктивитом и выписали с ним. Но сами роды и профессионализм врача Наргизы Константиновны Циколия - на "отлично". Привожу свои воспоминания о рождении Егорки.

За три дня до родов стала сильно болеть поясница во время прогулок. А в ночь перед встречей с врачом Наргизой Константиновной Циколия почти не спала из-за боли в позвоночнике. Врач меня осмотрела – шейка матки все еще раскрыта на 1,5 см, как и неделю назад, зато стала короче. Сказала, что с моими предвестниками родов на дачу ехать не надо, т.к. скорее всего рожу завтра - послезавтра . Сделали КТГ и УЗИ: ребенок полностью созрел, голова сильно опустилась, приблизительный вес 3380 г, срок 39-40 недель. Так что ни о какой переношенности речи не было, хотя в ЖК поставили срок родов 5 августа, а на дворе было уже 15 августа.

Наргиза Константиновна предупредила, что если в эту ночь, как в предыдущую, я опять не буду спать и будут боли в спине, то я должна ей сообщить и ехать ночью в больницу (ГКБ №8) на медицинский сон, после которого мне вскроют пузырь и «будем рожать». От этой фразы я очень разволновалась, неужели завтра?! Мне вкололи спазмалгол и димедрол, и я заснула уже по дороге домой. В течение вечера Наргиза Константиновна два раза звонила мне и интересовалась моим самочувствием. Все было замечательно. Но в 12 часов ночи опять начались боли в спине и возникали через каждые 10 минут, так что сон мой как рукой сняло. До двух часов ночи я надеялась, что все пройдет, но не тут-то было. Так началось для нас с мужем 16 августа…

В два часа ночи я разбудила Дениса и сообщила, что боли не прекращаются, и мы решили ехать в больницу. Сообщили врачу и маме и поехали. Ночь была такая теплая и свежая. Доехали до больницы мы за 45 минут. За это время у меня три раза прихватывало в области спины.

В приемной в 3:30 других рожениц не было. Я переоделась в выданное мне белье, попрощалась до утра с Денисом и осталась наедине с медсестрой – замечательной девушкой. Она меня измерила, взвесила, взяла кровь из пальца, заполнила документы и вызвала дежурного врача – очень хорошую милую женщину. Она обо всем меня расспросила, безболезненно осмотрела шейку матки, которая все так же была раскрыта на 1,5 см. И медсестра повела меня в родблок. Там уже дежурная врач расспросила меня обо всех болезнях, поволновалась насчет пролапса митрального клапана с регургитацией (из области кардиологиии), из-за которой меня не хотели брать ни в один приличный роддом, кроме ГКБ №8. Но у меня была справка из ЛДЦ№9, где кардиолог Антипова (огромное ей «спасибо») разрешила мне рожать в неспециализированном роддоме, т.к. никаких особых нарушений, мешающих мне рожать, у меня нет. Так что вопрос с «регургитацией» был быстро замят. От волнений по поводу регургитации все мои боли в спине куда-то подевались. Меня положили на кушетку в родильном блоке. Тут появились две настолько строгие медсестры, что на все мои мелкие вопросы (напр., что они со мной собираются делать и не больно ли это) они даже не считали нужным отвечать. Одна мне сделала КТГ и померила давление. Другая ввела мне в вену правой руки иглу-катетер и стала вливать промедол. Не успела она долить его, как я со словами «я уже ничего не соображаю» в 4:30 погрузилась в глубочайший наркотический сон.

Закончился сон ровно через два часа в 6:30 и немного затянуло живот, так что до 8 утра я дремала и периодически пробуждалась.

В 8 утра пришла Наргиза Константиновна. Проверила шейку матки, которая не изменила своих размеров, и сказала, что сейчас проколем пузырь и будем рожать. Я заволновалась, а она очень строго высказалась, что накануне несколько раз об этом говорила, а теперь я так удивляюсь. А я просто волновалась, что сейчас проколют и начнется то, чего я с детства боялась по рассказам мамы, подруг, фильмов и книг, хотя осознавала, что от этого никуда не убежать. Ведь с детства я мечтала иметь троих детей.

Прокололи пузырь. Я лежала и дремала. А в 9 утра пришел муж в бежевом стерильном костюме, белом халате. Сел на стульчик рядом с моей кушеткой. Мы немного поговорили, я дремала с капельницей глюкозы и были легкие схваточки. В 10:30 боль стала сильнее и я попросилась в туалет , куда и была помещена с капельницей в руке. После туалета почувствовала себя лучше. Тогда Наргиза Константиновна разрешила нам с Денисом два часа походить по родблоку, сняв с меня капельницу. Мне вкололи Но-шпу – мое сознание несколько помутнело.
С 11 до 13 мы с мужем ходили за ручку кругами по родблоку, а когда у меня прихватывало в области спины, то я останавливалась и пережидала схватки, упершись в спинку стула или кушетки, или в детский стол, но самым удобным было родильное кресло. Прихватывало каждые 5 минут, но несильно, и быстро отпускало. Я же ходила как во сне, очень плохо соображая. В это время мне сообщили, что приехала моя мама и сидит в справочной. Я немного расстроилась, что она ехала в такую даль, хотя я ее предупредила, что ее не пустят в родблок. Наргиза Константиновна поговорила с ней по телефону и заверила, что рожу я не раньше 18 часов. Обещала, что спустится к ней после 13 часов после того, как посмотрит динамику раскрытия шейки матки. Мама не дождалась ее и уехала домой.
В 13 часов пришла Наргиза Константиновна и, посмотрев шейку, ругалась, что два часа потрачены зря, т.к. шейка с полутора раскрылась только до трех см. (как будто я в этом виновата…)

Меня подключили к монитору, поставили капельницу с каким-то слабым стимулятором и сказали, чтобы я дышала быстро и поверхностно, как собачка. Этим я и занималась ровно два часа. Муж все это время оказывал мне колоссальную моральную поддержку! Он держал меня за руку, предупреждал о начале и конце схватки (он видел ее приближение на мониторе) и, самое главное, после каждой схватки хвалил меня и говорил, что любит меня. За эти два часа боль при схватках все нарастала. Правой рукой я сдавливала руку мужа, левой впивалась со всей силы себе в бедро. Первый час было терпимо вполне, а второй час боль в спине была достаточно сильной, что я приподнималась изо всех сил спиной и тянулась куда-то влево к стенке. А в крохотных минутных перерывах между схватками проваливалась в сон.

В 15 часов Наргиза Константиновна проверила раскрытие и все были рады – шейка за два часа раскрылась с трех до восьми см. Осталось два см! Со словами «до пяти родим» мне поставили капельницу с окситоцином, т.к. боялись обвития пуповиной – врача беспокоили показания монитора – было плохо слышно ребенка и накануне УЗИ показало обвитие вокруг шеи. И тут с окситоцином у меня пошли такие схватки, что я целый час с 15 до 16 часов узнавала, что значит «рожать в муках». Мне было очень больно… Мне дали маску с 10% закисью азота с кислородом, которая была как мертвому припарка. Но утопающий за соломинку хватается, и я дышала этой дрянью и не могла от нее оторваться. Промежутки между схватками были короткими. Я совсем не успевала отдохнуть от боли, как наваливалась новая боль. К 16 часам я уже кричала и ждала изо всех сил, когда же это все закончится, но мне не было все равно, чем. Я спросила, нельзя ли мне сделать анестезию в спинной мозг, чтобы не чувствовать боли (эпидуральную анестезию). Мне было сказано, что ребенок может не закричать после рождения и попадет в реанимацию. Я отказалась от эпидур.анестезии.

Денис стоял сзади меня и гладил меня по голове – я вся взмокла, во рту пересыхало, мое сердечное давление сильно поднялось. Монитор показывал плохие данные, иногда не показывал ничего, и врач сильно волновалась, жив ли ребенок. Вокруг собралась уйма народа. Была врач Березина Нина Анатольевна, акушерка Валентина Борисовна, педиатр и кто-то еще – все уже поджидали итога…
Головка еще не появлялась, и Наргиза Константиновна все беспокоилась, нет ли у меня ощущения давления матки на прямую кишку, «не хочу ли я какать». А я этого не чувствовала. Только сильная боль – и я дышу и кричу в маску «как собачка».
Наконец появились потуги. Было уже 16 часов. Они мне все хором кричали «тужься», «какай». Я старалась как могла. Причем когда я тужилась, то боль схваток бесследно исчезала, так что тужиться было в моих интересах. Но голова все равно не показывалась. Я старалась изо всех сил. Скольких же сил всем нам стоило, чтобы голова наконец показалась…

Меня перевели на родовое кресло. Я была счастлива, что все близится к концу. Надели на ноги огромные носки, впятером обступили меня. Наргиза Константиновна справа стояла рядом с моим лицом с маской с кислородом в руках и в нужные моменты с криком «дыши» надевала мне ее на лицо.

Акушерка слева принимала роды и командовала мне. Остальные обступили меня со всех сторон. Кто помогал мне упираться в ручки кресла, кто прижимал мой подбородок к груди. И все орали «тужься сильнее». Я старалась изо всех сил, но долго ничего не получалось. Прошло не менее трех-четырех схваток, прежде чем пошла голова. Мне посоветовали потрогать голову ребенка, чтобы понять, что все идет как надо и осталось чуть-чуть, тогда все мои последние силы соберутся для окончательного рывка. Я засопротивлялась. Тогда Наргиза Константиновна схватила мою руку и дотронулась ею до головы ребенка. В следующую схватку в 16:30 я его родила! Его подхватила акушерка, и я увидела коричневый в первородной смазке комочек. У него было тройное обвитие пуповиной вокруг шеи и одно вокруг груди. Все мгновенно удалили, и он закричал. Я рыдала со словами «какое счастье». Денис, который на время самих родов удалился страдать в коридоре, прибежал и плакал, прижимаясь ко мне лицом. Я плакала и дрожала всем телом. А малыша в первородной смазке, скользкого и скрюченного, положили мне на живот. Я плакала и была на вершине блаженства – все закончилось, малыш родился живым и здоровым.

Мне сказали разминать соски, чтобы быстрее родилась плацента. Наконец, акушерка надавила мне на живот, и плацента вышла. Я даже попросила мне ее показать – что это за орган такой. Никаких наружных разрывов у меня не было, кроме крохотного на половой губе. Сказали, что это мелочь. Я была так измучена, что умоляла дать мне чуточку времени передохнуть до осмотра внутренних половых органов на наличие в них разрывов. Мне дали 10 минут.

Я позвонила маме в 16:50 и порадовала ее, что 20 минут назад она стала бабушкой. Мама была счастлива! Она почувствовала это, так как промучившись целый день, вдруг почувствовала облегчение – и тут я звоню с этим радостным событием.
Ребенка очистили от смазки, взвесили, измерили. Наш малыш родился весом 3370 г. (как и обещало УЗИ) и ростом 53 см. и это при том, что Денис родился 3400 г., а я 3650 г. Так что ни о какой переношенности не может быть и речи. Наргиза Константиновна сказала, что с моим широким тазом я бы и четырех килограммового бы родила нормально и без разрывов.

Педиатр сообщила, что ребенок хороший и здоровый. По шкале Апгар 8 – 9 баллов. А беленькие ручки и ножки у него от окситоцина.

Ребеночка спеленали. Мне размяли грудь до появления капельки молозива. Поднесли к груди ребенка, но он не захотел эту капельку съесть и так заснул у груди. Очень устал… но я не смогла за этим как следует понаблюдать, так как одновременно с процессом прикладывания ребенка к груди (что мне не понравилось) начался процесс осмотра шейки матки. Я не давалась, так как расслабилась после родов. Новой боли мне не хотелось ни за что на свете. Наргиза Константиновна ругалась, что не может же она мне давать наркоз для осмотра шейки матки. С моими криками и подвываниями она еле-еле что-то там рассмотрела и, порадовав меня, что все цело, приступила к наложению швов на половую губу. Здесь я собрала остаток своих сил и лежала молча, хотя эта процедура не из приятных. Мне сделали местную анестезию. Я кривилась, но терпела. Потом стала зашивать. Неприятно, но почти не больно. Сказала, что я теперь как новенькая. Потом меня попросили потерпеть уже в последний раз и смазали все внутри и снаружи йодом. Щипало так, что не передать словами. Причем щипало потом до самой ночи.

После этого все удалились, оставив меня, Дениса и Егорку одних. Денис носил малыша на руках, а я лежала счастливая и изможденная со льдом на животе.
В 18:30 за нами приехали из «Кураре-медицина», с которыми мы заключили контракт на роды в ГКБ №8. детская сестра взяла малыша, а акушеока Марина – замечательная девушка – вместе с Денисом покатили меня на кушетке в лифт. А я радовалась всему на свете: и что еду в Кураре в свою отдельную палату, и что впервые качусь на каталке и это так весело. Меня поместили в 29 палату, а ребеночка понесли переодевать в кураровские одежки. Марина помогла мне перебраться в красиво застеленную кровать. Надевать ночнушку я пока не стала, т.к. была вся в крови, а вставать до 21 часа мне было нельзя. Очень щипало промежность и болело бедро – так сильно прижимала к себе ноги во время родов (потом у меня болело бедро и я еле ходила почти целый год). Я очень хотела есть и мне принесли картофельную запеканку с мясом и чай с овсяным печеньем. Денис смотрел, как переодевают и пеленают ребенка, потом немного посидел со мной и поехал домой, ужасно уставший и счастливый. А я лежала до 21 часа, не зная, куда мне девать болящую в бедре ногу и кропала эти записки. В 21 час при помощи Марины я с большим трудом слезла с кровати (мое бессилие меня очень поразило) и еле-еле доплелась до душа, повиснув на Марине. Там кое-как обмылась –мышцы таза были как каменные, нагнуться невозможно. Но я была и этому рада – удалось смыть кровь при родах. Марина помогла надеть рубашку и довела меня до постели. Потом вколола мне анальгин с димедролом. Я заснула на несколько часов. Ночью проснулась и все вспоминала каждую минуту родов, особенно как Наргиза Константиновна кричала мне «Таня, какай!». Потом немного успокоилась и заснула опять.

Так закончился этот день 16 августа 2003 года, навсегда оставшийся в моей памяти как самый тяжелый и самый счастливый день в моей жизни. Каждый раз, вспоминая его и перечитывая мои записки, я плачу…