Синдром малых душ

Есть такая способность души, которая помогает нам понять другого, даже не близкого человека. Способность поставить себя на его место. Способность представить себя – им. И дать объяснение чужим поступкам, исходя из собственных возможных мотивов в сходной ситуации.

Этот способ помогает не всегда. Для того чтобы он оказался действенным, души должны быть хотя бы соразмерны. Если о других по себе судит человек великодушный, то он, возможно, ошибётся – но он не опустится до клеветы. Или до сплетни. И не станет гневаться на несчастных.

Недавно вышел июль-августовский номер журнала Esquire. В нём, как водится, сенсационный материал: ответственный секретарь Комитета солдатских матерей Валентина Мельникова обещает рассказать, как избежать призыва. Рассказывает она, однако, преимущественно о другом. О том, как её бесят солдатские матери. И журнал Esquire, почуяв, что настоящая сенсация – вот она, здесь, - выносит на полосу, жирно, слова Мельниковой:

«Меня с самого начала в родителях погибших бесило то, что они постоянно говорят: «Мой погиб, и ваш пусть погибнет!»

В армии нет моих близких. Я, по большому счёту, не знакома лично с солдатскими матерями. Валентина Мельникова также не является солдатской матерью. Но, пытаясь представить себя на месте родителей погибших солдат, я не могла подумать, чтобы они так говорили не то, чтобы ПОСТОЯННО, но вообще именно так говорили. Эта фраза не имеет человеческого смысла. Я стала думать, откуда могло такое появиться, и в конце концов, решила, что Мельникова могла слышать и так перефразировать, например, жалобу «Мой-то ребёнок погиб, а ваш-то жив». Я могла себе представить такую горечь в устах несчастных родителей, потерявших ребёнка и не встречающих сочувствия у тех, кого эта чаша миновала.

Так рассуждала я, счастливая женщина, у которой в армии не погиб никто из родных, никто из друзей. И мне было крайне неприятно, что Валентина Мельникова, руководитель общественной организации и ещё одна счастливая женщина, позволяет себе делать безответственные в своей жестокости обобщения. И я не могла избавиться от гадливости к идее журнала Esquire вынести именно эти слова жирным шрифтом – в качестве приманки.

Я не знала тогда, что я ошибаюсь. Что те, кто общается с родителями погибших солдат ПОСТОЯННО, знают совсем другое. Потом я увидела в Живом Журнале блог Вероники Марченко, руководителя фонда «Право Матери». Я узнала, что в Омске, Краснодарском крае, на Алтае, в Воронеже, Выборге, Ростовской области, Копейске, Кургане, Александрове, Нижегородской области, Самаре, Санкт-Петербурге, Ивановской области, Пермском крае, Оренбургской области и многих других городах и областях России родители убитых солдат стали активными членами организаций, которые помогают остаться в живых чужим сыновьям, - либо же они создают такие организации сами. Из статьи Вероники Марченко я узнала о таком возвышенном великодушии и мужестве родителей, чьих детей в мирное время навсегда забрала российская армия, что на глаза наворачиваются слёзы.

Почему мы не видим этого? Почему мы не хотим видеть? Что должно быть в голове и сердце у тех, кто сначала зло и неправедно обобщает, а потом чернит и жирнит, и подсовывает под нос публике злую хлёсткую фразу?

Я могу понять, почему таковы многие чиновники. Им так легче работать. Приняв народ за быдло, с ним уже не нужно быть тонким.
Я могу понять, почему таковы многие рядовые обыватели. Потому что они не великодушны.
Я могу понять даже редакцию «Эсквайра» - они же для нас старались. Для публики. Ведь кто-то купит, правда?
Я не могу понять Валентину Мельникову. Быть может, это просто жестокость.