И заметьте, как действенны эти ребячьи слова. В большинстве случаев
они изображают предметы исключительно со стороны их действия.
Строганок - это то, чем строгают,
Копатка - это то, чем копают.
Колоток - это то, чем колотят.
Цепля - это то, чем цепляют.
Вертутия - это то, что вертится.
Лизык - это то, что лижет.
Мазелин - это то, чем мажут.
Кусарик - это то, что кусают.
Здесь нет ни единого слова, которое не было бы связано с движением, с
динамикой.
Всюду выдвинута на первое место действенная функция предмета.
Трехлетний ребенок уверен, что почти каждая вещь существует для того
или иного точно определенного действия и вне этого действия не может быть
понята.
В существительном ребенок ощущает скрытую энергию глагола.
Вы только всмотритесь, с каким напряженным вниманием глядит годовалый
младенец на автомобили, мотоциклы, трамваи, следя за их непрерывным
движением.
Почти все исправления, вносимые ребенком в нашу "взрослую" речь,
заключаются именно в том, что он выдвигает на первое место динамику.
В "народной этимологии" взрослых это происходит не так часто, потому
что взрослые подмечают в словах и другие особенности. Русские крестьяне из
клироса делали крылос (от слова "крыло"), Хамильтона превращали в Хомутова,
то есть оперировали и существительными, а "народная этимология" детей почти
всегда обнаруживает в названии предметов глагол.
Но, конечно, и детям порою случается выдвигать в названии предмета не
глагол, а имя существительное или - очень редко - прилагательное.
Мне сообщают о пятилетнем Гаврюше, который ботанику называл цветаника
(его отец был директором ботанического сада), а ватрушку - творушка (от
слова "творог"); и я знаю Мусю, которая называла нафталин муфталином, так
как была уверена, что нафталин существует специально для маминой муфты.
Впрочем, таких словообразований не много. Большинство детских слов,
входящих в область "народной этимологии", связано с глагольными формами.
Так велико у детей тяготение к глаголу, что им буквально не хватает
глаголов, существующих во "взрослом" языке. Приходится создавать свои
собственные.
Нет, кажется, такого существительного, которое ребенок не превратил бы
в глагол:
- Часы часикают.
- Вся елка обсвечкана! Вся елка обсвечкана!
Брат трехлетней Нины играет на балалайке. Нина страдальчески морщится:
- Не балалай, пожалуйста!
Ребенок создает такие глаголы десятками - гораздо чаще, чем мы.
Прищемив себе руку дверью, ребенок кричит:
- Ай, я задверил руку!
И пусть родителей коробит это смелое производство глагола, ребенок
считает его совершенно нормальным.
- Отскорлупай мне яйцо.
- Замолоточь этот гвоздик.
- Бумага откнопкалась.
- Я защёкала свою карамельку!
- Ого-го, как ладошкаются!
- Ой, меня крапива накрапивила!
- Я намакаронился.
- Я уже начаёпился.
И даже:
- Мы почайпили кофе.
Иногда оглаголивается даже наречие.
- Расширокайтесь!.. Расширокайтесь! - кричала своим гостям
четырехлетняя девочка, требуя, чтобы они расступились.
В глагол превращается даже слово "еще":
- Покачайте меня на качелях, только я не сойду, а буду все ещёкать и
ещёкать*.
______________
* Кстати отмечу, что слово "ещёкать" по своей структуре вполне
соответствует "взрослому" глаголу "бисировать", произведенному от
латинского "бис" (bis).

Глаголом может стать даже междометие алло:
- Папа алёкает по телефону.
Сережа прижался к маме, она обняла его.
- Весь обмамился! - хвалится он.
Это приводит к экономии речи. Вместо того чтобы отмахиваться от
назойливых мух, Аркашка предпочитает отмухиваться:
- Я сижу и отмухиваюсь. Сижу и отмухиваюсь.
Нет таких слов, которые ребенок не превратил бы в глаголы:
- Идем покойночиться с папой и мамой.
Даже муфта приобретает у него глагольную форму:
- Ой, мама, зачем ты меня так замуфтала?
Словом, на каждом шагу обнаруживается, что наших глаголов детям
недостаточно. Им требуется больше, чем мы можем им дать, хотя дать мы можем
вообще немало, так как наш язык чрезвычайно богат глаголами, произведенными
от имен существительных. От слова цыган русские люди произвели глагол
выцыганить, от слова Кузьма - подкузьмить, от слова Егор - объегорить, от
слова черт - чертыхаться, осточертеть. И вот еще подобные глаголы,
происшедшие от имен существительных:
остолбенеть - от слова столб,
обезьянничать - от слова обезьяна,
разбойничать - от слова разбойник,
приземляться - от слова земля,
прилуняться - от слова луна.
И от имен прилагательных:
богатеть - от слова богатый,
хорошеть - от слова хороший.
И от междометий:
хихикать, кукарекать, мяукать*.
______________
* Ср. В.В.Виноградов, Русский язык (глава "Система глагольного
словообразования"), М.-Л. 1947, стр. 433-437.

Так что ребенок и здесь поступает в полном соответствии с исконными
нормами родного языка. Самые смелые и причудливые из новообразований
ребенка и в данном случае не выходят за рамки общенациональных языковых
традиций.
Замечательно, что детские глаголы типа отскорлупать, намакарониться
создаются по такой же схеме, по какой наши великие писатели, художники
слова, пытались в свое время создать новые формы глаголов.
Державин сочинил глагол ручьиться (от слова "ручей"), Жуковский -
обезмышить, Кольцов - пилатить, Гоголь - обыностраниться, омноголюдеть,
оравнодушеть, Гончаров - байронствовать, Щедрин - душедрянствовать,
умонелепствовать.
Порою такие неологизмы создавались для выражения иронии, когда автор и
сам сознавал всю нарочитую несуразность сочиненного слова.
Таково, например, двустишие, которое приписывалось Пушкину:

Я влюблен, я очарован,
Словом, я огончарован.

Таковы почти все новые глаголы, которые вводил в свою речь
Достоевский: афонить (от названия горы Афон), фонзонить (от фамилии
Фонзон), апельсинничать, лимонничать, амбициозничать, белоручничать,
подробничать и проч. Все - за исключением двух: джентльменничать и
стушеваться.
Только эти два и удержались у нас в языке. Большинство же промелькнуло
и забылось, как, например, герценовский глагол магдалиниться.
- Магдалинится молодой человек.
(От имени кающейся грешницы Магдалины.)
Таковы же у Чехова: тараканить, этикетничать, пересобачиться,
каверзить, окошкодохлиться, размокропогодиться.
В "Воспоминаниях" Кони:
"Он выпивши был - у нас престольный праздник, ну он и напрестолился".
Чуя эти языковые законы, четырехлетний лингвист говорит:
- Наседка оцыплятилась!
Все это слова-экспромты, слова-однодневки, которые и не притязали на
то, чтобы внедриться в язык, войти в общий речевой обиход, сделаться
универсально пригодными. Созданные для данного случая, они чаще всего
культивировались в домашних разговорах, в частных письмах, в шуточных
стихах и умирали тотчас же после своего появления на свет.
Бывали такие периоды в истории языка, когда этот процесс образования
глаголов (главным образом от имен существительных) как будто затихал на
много лет, но потом внезапно становился необычайно активным и приобретал
очень широкий размах. Так случилось, например, в тот период, когда творил
Маяковский, щедро вводивший в свою поэзию такие слова, как обезночить,
миллионить, вихрить, нудить, июлить, мандалинить, выфрантить, выгрустить...
Конечно, это не было личным его произволом: такие литературные
новшества были отражением того, что совершалось в быту, потому что в ту
эпоху и разговорная речь изобиловала такими словами:

- Ах, как я закастрюлилась!

- Он подфамилил бумагу...

- Как вам не стыдно мешочничать!

- Закомиссарился молодой человек!

Недаром незадолго до этого Хлебников оперировал такими словами, как
чингисханить, моцартить, а Игорь Северянин вводил в свои стихотворения
такие глаголы, произведенные от имен существительных, как осупружиться,
окалошить, опроборить, офрачиться, онездешниться, наструниться и проч., и
проч., и проч.

В смокингах, в шик опроборенные,
великосветские олухи
В княжьей гостиной наструнились,
лица свои оглупив.

Читатели охотно принимали тогда подобные словесные новшества, ибо
новшества эти были в духе эпохи: в бытовой, разговорной речи происходил
тогда тот же процесс усиленного оглаголивания имен существительных. Тогда
же создалась такая песня:

Чай пила,
Баранки ела,
Самоварничала.

Потом (приблизительно к середине 30-х годов) этот процесс заглох, хотя
и теперь мой знакомый слышал в поезде своими ушами:
- Проводница пылесосничает.
В речи ребенка такой периодизации нет. Каждое новое поколение детей
всегда создает снова и снова великое множество подобных глаголов, не
замечая своего языкового новаторства. Активность оглаголивания имен
существительных снижается у них лишь по мере того, как они выходят из
дошкольного возраста. Как близко примыкают создаваемые ими глагольные формы
к тем формам, которые созданы и создаются народом, видно, например, из
слова раскулачить. Впервые я услыхал это слово полвека назад - даже раньше.
Гай, внучонок И.Е.Репина, крепко сжал свой кулачишко и сказал:
- Ну-ка, раскулачь мои пальцы!
В те времена такого слова еще не существовало в народе, так как
раскулачивание (в нынешнем значении этого термина) еще не стало
историческим фактом. Для того чтобы ребенок мог заранее - так сказать,
наперед - сконструировать то самое слово, которое лет двадцать спустя было
создано народными массами, нужно, чтобы он в совершенстве владел теми же
приемами построения слов, которые выработал в течение тысячелетий народ.