Две "ленинские" истории

История первая

Мой сын, как всегда, не вошел в дом, а ворвался, громко хлопнув дверью. И закричал с порога:
- Завтра день рождения дедушки Ленина! Весь наш садик идет к нему в гости в этот … как его … в Малвозей!
- Во-первых, не Малвозей, а Мавзолей. А во-вторых, ленинский Мавзолей в Москве, а мы живем в Киеве. Ты что-то перепутал, - строго сказал я.
- Ну, не в Малво…, не в Мавзолей… А в этот … как его … я забыл…
- Может, в музей ? - пришла, как всегда, на помощь бабушка.
- Во, точно, в музей!
А до этого в детском саду малышам долго морочили голову, что дедушка Ленин вечно живой, что он постоянно с каждым из нас, и тому подобными глупостями. Я, конечно, помалкивал, чтобы не войти в конфликт с воспитателями: мой сын вполне мог сообщить им, что папа говорит иначе - о возможных последствиях таких идеологических разногласий можете судить сами.
- Значит, на день рождения идете? - не удержался я. - И что ты ему подаришь?
- Мы будем петь и читать стихи! Целый месяц готовились. А с собой ничего брать нельзя, даже бублик или конфету. Наверное, там дадут.
- Будем надеяться… Желаю тебе приятно провести время.
Назавтра он вернулся из детского сада порядком уставший, но довольный.
- Ну что, понравилось?
- Еще как! Только странный какой-то получился день рождения: нас ничем не угостили, и он к нам не вышел…
- Кто не вышел?
- Дедушка Ленин. Мы же к нему на день рождения пришли…
Значит, не проявил должного уважения виновник торжества, вечно живой всесоюзный дедушка, к своим маленьким гостям…

История вторая

Чтобы не участвовать в так называемом ленинском субботнике, я заранее выхлопотал себе командировку и сбежал в Москву.
Ненавижу это мероприятие и не потому, что времени жалко. Если было необходимо, мы работали по субботам и по воскресениям, и в праздничные дни. А в этих субботниках угнетала бессмысленность и бесполезность мероприятия, предписанного каким-то кретином. Кому это нужно? Ну, придем к 9-и часам, проболтаемся до 12-и, имитируя бурную деятельность, а потом начнем пить водку и ругать последними словами и субботник, и тех, кто нам его навязал:
"Спасибо партии родной,
Что отменила выходной!"
И вот в этот партийный престольный праздник я гулял по Москве. И забрел на Красную площадь. А там тоже проходило торжественное мероприятие, которое, слава Богу, ко мне отношения не имело: детей принимали в пионеры.
Несмотря на конец апреля, в Москве стояла холодная погода. И я, одетый в костюм и китайский плащ с подстежкой, от перегрева не страдал. А юные неофиты были в праздничной пионерской форме: белые рубашки с распахнутым воротом, синие коротенькие штаны или юбочки, белые носочки… Они сбились в тесные кучи и, приплясывая, шептали что-то посиневшими губами, наверное, повторяли слова Торжественного обещания. Здесь же вертелись грудастые девахи-пионервожатые, все в пальто, из-под которых пламенели пионерские галстуки - с нашим знаменем цвета одного…
- Выше голову, ребята! - призывали они. И заботливо спрашивали: - Слова не забыли?
Отобрав группу ребят в 15-20 человек, пионервожатые отводили их поближе к Мавзолею, где и совершался обряд посвящения.
Наконец, в пионеры приняли всех. Я думал, что их сразу же оденут потеплее и распустят по домам, но ничуть не бывало: детей согнали на митинг.
На трибуну взгромоздился какой-то мордоворот в наглухо застегнутом макинтоше.
- Дорогие ребята! - закричал он в микрофон. - Сегодня вас приняли в славную орденоносную организацию юных пионеров-ленинцев. Это важнейшее и торжественное событие в вашей жизни! И вы запомните этот великий день надолго, может быть, на всю оставшуюся жизнь!
Он что-то говорил и говорил, поминая Павлика Морозова и Олега Кошевого, а я думал, что многие из этих юных пионеров уже к вечеру свалятся с высокой температурой, а потом проваляются в постели неделю или больше и спознаются с противными микстурами, пекучими горчичниками, ужасными масляными компрессами и тому подобными радостями, а поэтому, действительно, запомнят этот день надолго. А если у кого-то будет вдобавок осложнение на сердце, почки или суставы, то, как правильно предвидел мордоворот с Красной площади, и на всю оставшуюся жизнь…