Прошло уже почти две недели с момента, когда меня забрали в госпиталь. Со дня, когда родилась моя маленькая девочка. Я начала привыкать к роли матери, наконец появилось немножечко свободного времени и теперь я могу навести порядок в своих воспоминаниях и впечатлениях от родов. Родов в Америке.

А все началось во вторник, 27 августа в 5 утра. Проснулась я в это время совершенно случайно – мама собиралась на работу и на кухне позвякивала посудой. Вобщем через несколько минут я обнаружила небольшое кровотечение. Ни схваток, ни пробки. Жутко испугалась и позвонила в офис врача. Через полчаса я уже была в госпитале. Процедура приема была очень краткой – меня посадили на кресло, похожее на инвалидное, дали подписать какую-то бумажку и повезли переодеваться. К стати, клизму в Америке практикуют. И я,вообщем то рада, что меня эта процедура не обошла стороной (неизвестно еще, что я там могла «нарожать» :-) ) . Проверили раскрытие – 4 см. Доктор обрадовал: «ребенка ты родишь сегодня».

Затем меня, все на том же кресле, перевезли в родильную комнату. Здесь это комната для одного человека, с телевизором, с кроватью которую можно отрегулировать для удобной тебе позы. Там же душ и туалет, большое кресло.

Меня уложили на кровать и начали вкачивать в вену какой-то препарат. Начинались схватки. Акушерка предложила прогуляться по коридору. Пять минут прогулки, потом я попросилась в душ. Как ни странно в душе было легче переносить схватки. Вокруг все удивлялись – я не ору, не плачу да еще и хладнокровно в душ пошла. Да просто-напросто на тот момент у меня уже темнело в глазах и орать или плакать просто небыло возможности. Врач проколол пузырь и выпустил воды чтобы ускорить схватки. От анастезии я стойко отказывалась – надеялась родить сама, так как начиталась о том, что после эпидурала отходят довольно долго. Прошло три часа. Врач приходил… не помню как часто – понятие времени у меня просто смазалось и иногда минуты тянулись невыносимо долго, а часы проходили быстро как секунды. Помню только как констатировали раскрытие – 5 см., 7 см., 7-8 см. Схватки учащались и становились все длиннее и сильнее. Терпеть уже небыло сил. Я попросила эпидуральную анастезию. Пришел анастезиолог,и через полчаса полегчало. На капельнице добавился еще один пакет и проводок. Ходить уже было невозможно – ноги начали неметь. В мочевой поставили катетер.

Раскрытие 10 см. 100 процентное! Пора тужиться. Время 15 :15. Схваток я практически не чувствовала, но тужиться могла и хорошо ощущала нижнюю половину тела. Несмотря на то, что наслышана о том, что при эпидурале трудно тужиться. Полтора часа потуг… Помню только акушерка говорила когда тужиться “ push-push push! Nice and hard. Deep breeze…” Опять пришел врач в очередной раз проверять как идет малява. Оказывается все эти полтора часа были насмарку! Девочка оказалась слишком крупной, застряла в родовых путях да еще и лицом вверх. Меня начали готовить к операции. Удивляюсь, как быстро все здесь делается! Через пятнадцать минут уже была готова операционная. Я была перемещена на стол, немедленно «распята» - руки и ноги мне «приклеили» какой-то липкой лентой, поставили на живот экран и накрыли простыней. Если бы меня на тот момент спросили боюсь ли я, ответить было бы трудно. Вокруг кружилась куча народу, рядом стоял анастезиолог и контролировал «дозу». Где-то в головах стояла мама. Меня всю колотило и кто-то накрыл горячим одеялом. Потом еще одним. Началась операция.

Ничего не болело. Только ощущалось как разрезают… Не-е-е, подробностей не будет, а то впечатлительным может стать плохо :-) . Отчетливо помню как вынули малышку из живота. Сразу стало как-то легко. Буквально через несколько минут я услышала первый крик нашей маленькой дочки. Теперь я не выдержала. Слезы сами потекли из глаз. От облегчения, от радости, от обиды, что рядом нету нашего папочки и он не слышал этот первый крик. Свое ненаглядное чадо я увидела с маминых рук. Боже мой! Я не думала даже, что она будет такая красивая. Моя маленькая, мое солнышко. Моя девочка, она так похожа на папу! Как я и хотела.

Потом там еще что-то промывали, зашивали, ставили скобы – все прошло быстро и незаметно – я слушала как дышит мой ребенок.

Да, к груди сразу ее не прикладывали, да я и не знаю, актуально ли это было после кесарева в таком «заторможенном» состоянии».

После, когда все уже зашили, мое бренное тело увезли в какую-то комнату, там я отлеживалась два часа. Малышку унесли – брать анализы, отчепятки пяток и прочие процедуры. Со мной была мама и тетя. Мы разговаривали ни о чем, вернее я не помню о чем.

Через два часа я была уже в палате. Палата на двух человек. За отдельную надо было платить. Но, поскольку со мной никто не ночевал, мужа рядом небыло, я отказалась от одиночки.

По соседству была черная женщина, по-видимому рожавшая сама – она уже была на ногах и нормально ходила и жрала чипсы. Я только глотала слюну – кушать мне не разрешали – давали только лед. Так на голодном пайке я дожила до утра. Каждые два часа приходила медсестра и проверяла температуру и давление. Я все так же лежала под капельницей с тем раствором, который мне начали вливать еще перед родами, а вместо эпидурала вливали что-то подавляющее боль. Двигаться я не могла. Кровь хлестала как из ведра и прокладки и подкладки меняли очень часто. Все сестрички были очень ласковы. Как здорово, что мне пришлось рожать здесь. Никто не повышает голоса, все носятся как с принцессой.

На утро уже немного начали отходить ноги и из мочевого вынули катетер. Я впервые смогла сходить в туалет. Правда лилась из меня только кровь. К вечеру я уже начинала немножко передвигаться.

На кормление малышку приносили каждые три часа. Сначала было очень трудно. Во-первых из-за плоских сосков, во-вторых из-за неправильного прикладывания. Через два дня я уже выла, когда малява начинала кушать. Я уже была готова отказаться от грудного кормления. Соски были искусаны до крови.

Но не так то просто сделать это в Америке. Вокруг меня кружились медсестры вместе с консультантами по лактации и помогали мне правильно прикладывать ребенка к груди, принесли крем, молокоотсос ( у меня первые три дня шло очень густое молозиво и маляве трудно было высасывать), полный сервис.

Первые мои два дня после родов прошли просто ужасно. Не знаю, виновата ли в этом пресловутая послеродовая депрессия или моя (beep!) соседка по комнате.

Знаете, я помалу становлюсь расисткой. Не люблю черных! Нет, конечно, среди них есть очень хорошие люди, я не спорю. Но в большинстве своем они шумные и постоянно талдычат о расовой дискриминации.

А дело обстояло так: к уважаемой даме пришли посетители – подружка с четырьмя детьми. Конечно, дети шумят, прыгают, две черных «леди» разговаривают громко. Ладно, я могу это понять – куча эмоций, да и детей унять не так легко. Но после ухода этих, пришла целая шара из четырех или пяти человек взрослых, которые орали что есть мочи, включили телевизор на полную катушку и пытались его переорать. На тот момент ребенок спал рядом со мной. Я закрывала малышкины ушки, чтоб хоть немного приглушить этот шум. Кроме того, пыталась разговаривать с мужем по телефону. Знаете. У меня как то нет привычки орать по телефону, тем более если связь просто прекрасная, но весь шум вокруг не давал нормально разговаривать, да еще до кучи после наркоза и вчерашнего дня голова здорово гудела. Ладно, я не нежная и могла все это стерпеть, но после того, как какойто мужик начал возле самого уха орать и разбудил мою маленькую, я не выдержала и попросила их быть немного потише. Без хамства, без угроз. Я вообще уже чуть не плакала. Просто попросила дословно: «Ребята, не могли бы вы чуть потише разговаривать». И что? Думаете помогло? Фиг вам! Они повернули громче телевизор и начали вслух обсуждать меня и рассказывать друг другу, что мне бы надо отдельную комнату, если я хочу тишины.

Знаете, если бы я была дома, я бы нашла силы и поставила их на место, но это чужая страна, я здесь всего четыре месяца. Да еще депресняк… Вобщем, я просто разревелась. Тихонько так, в подушку. Пришла медсестра с плановой проверкой, увидела меня в слезах ( я то думала, она не заглянет) начала расспрашивать что случилось. Я сказала что просто устала, что у меня депрессия и все такое. Она спросила не мешает ли мне телевизор у соседки. Я сказала, что громковато. Она попросила убавить звук. Ушла… Что тут началось! Эти негры, блинн, подкрутили звук на всю катушку и еще громче начали обсуждать меня. Слава Богу, длилось это недолго и посетителей попросили удалиться. Зато ко мне пришел брат и кузина. Мы резанулись в карты :-) Мне полегчало. Пришел доктор, проверил шов, поинтересовался во что мы играем. Ушел. Потом приехали мама с папой, тетя. Я пожаловалась им на свою дражайшую соседку. Все хором, в один голос они начали говорить, чтоб я не обращала внимания… Эх, если бы я могла.

В восемь они ушли и я опять осталась наедине с дамой за ширмой. Тем временем она не нашла лучшего занятия как обсуждать меня со своим мужем. Потом супруг ушел, она начала методично набирать номера и рассказывать про меня всякий бред. Честно говоря узнала про себя столько нового! Самое интересное, оказывается то, что я строю из себя идеальную маму, так как целый день малышка была рядом со мной. Спала, ела. Я с ней разговаривала. Оказывается, я это делала, чтобы провести, как она выразилась «innocent day». Философ хренов!

Вобщем через два часа этих обсуждений моя бедная психика сдала и я пошла прогуляться и отвезти малышку на ночь в nursery. По дороге попросила медсестру провести меня туда. Она спросила как я себя чувствую и не мешает ли мне телевизор моей соседки, так как даже им слышно как он орет. Я разревелась – хотелось спать, хотелось есть а мысли об этой дуре за перегородкой мешали нормально отдохнуть. Мне было жутко неудобно, я попросила психолога, но, к сожалению в этой больнице небыло такого врача. И антидепресантов мне дать не могли без разрешения врача. Медсестра предложила поговорить с ней. Меня несло… Остановить слезы я не могла, как ни старалась. Стыдно до сих пор. Говорить нормально тоже не могла – только всхлипывала. Наконец, справившись со спазмами в горле, я смогла рассказать и обьяснить причину моего рева. Медсестра спросила, изменит ли ситуацию то, что меня переведут в другую палату. Я была согласна на все. Каково же было мое удивление, когда мне предоставили одиночную палату. «Безд-возд-мезд-но – значит да-дом!». Просто на тот момент небыло свободных комнат на двоих. Мне было жутко неудобно, но сестрички сказали, что это не я должна извиняться. Просто некоторые люди, как они выразились, «играют грубо» и им очень неудобно за свою соотечественницу.

Следующий день прошел спокойно. Я смотрела телек и не отпускала малышку от себя. Только на осмотр к педиатру. Старательно кормила грудью.

Жутко хотелось домой. Врач посмотрел шов и сказал что все заживает отлично. Я попросилась домой. Пообещал выписать на третий день. Я обрадовалась и начала собирать вещи. Все утрясалось…

На следующий день меня не выписали… Консультант по лактации порекоммендовала мне остаться на день дольше и провела этот всеь день со мной – учила правильно прикладывать малышку, рассказывала как ухаживать за грудью.

Мне в палату притащили сумку с детскими причандалами – подарок от больницы. Вечером приехали папа с мамой. На следующее утро меня выписали. Опять принесли, ко всему прочему еще одну сумку для малявы, я подписала кучу документов и меня на том же кресле-коляске подвезли к самому автомобилю.

Теперь начиналось мое самостоятельное Большое Плаванье.