Скрывать ли от ребенка, что кто-то из близких умер, или же сказать ему правду? Почему дети часто не понимают ценности жизни? Как объяснять ребенку, что такое смерть? На эти вопросы отвечает психолог и многодетная мама Екатерина Бурмистрова.

С ребёнком можно и нужно говорить о потере

Тема смерти, как и тема рождения, вызывает у детей большой интерес. Возраст появления страха смерти – это 4-5 лет, когда ребёнок осознаёт, что смерть есть. Он начинает опасаться, что умрут родители и что он умрёт сам.

Страх смерти может проявляться не напрямую, а в скрытых формах – в неотпускании мамы или в сложности засыпания, например. К страху смерти может подвинуть смерть домашнего питомца или кого-то из близких.

Очень важно, если кто-то из близких скончался, не утаивать смерть, иначе это ещё больше усиливает детские страхи. Не нужно говорить, что человек ещё в больнице или уехал куда-то далеко, потому что эти ответы неправдивы, искажают то, что произошло, вызывают кучу страхов. Опасения, которые есть у ребёнка, это хуже, чем то, что есть на самом деле. Всегда очень сложно сказать ребёнку правду для людей не церковных, им кажется, что они что-то рушат. Но то, что ребёнок может надумать, – это хуже. Нужно говорить правду.

Ребёнка можно взять в церковь на отпевание, но не надо брать на процесс похорон. А если похороны гражданские, то стоит десять раз подумать, потому что такие похороны – очень тяжёлая процедура, гораздо более беспросветная по сравнению с православным обрядом. И очень важно, если умер кто-то из близких, определить, что ребёнок может сделать для этого человека: поставить свечку, написать записку, покормить птиц, подать милостыню…

Вопрос посещения кладбища – это вопрос, который каждая семья решает сама. Многие дети – дошкольники, младшие школьники — имеют большие страхи после этого. Живое воображение, детский фольклор, сказки-пугалки, связанные с кладбищем, – по сумме факторов посещение кладбища может быть довольно травматично.

Тут всё очень зависит от верования семьи. У людей верующих понятно, куда человек ушёл. Но мне кажется, что всерьёз неверующих людей нет, и как раз тема смерти сталкивает человека с тем, что невозможно не верить. Всё протестует против того, что всё так кончится и ничего после смерти не будет. И дети, имея чистую душу, не согласны, что всё вот так оборвётся – с цветочком, кошечкой, бабочкой. Дошкольник – существо верующее.

Надо определить культуру горевания, культуру траура в семье, то есть вспоминать умершего или лучше о нём вообще не говорить. Хорошо, когда есть церемония воспоминания, портреты в рамках, альбомы с фотографиями, дни памяти, когда собираются люди, говорят хорошие слова о человеке. Тогда человек никуда не исчезает, он остаётся здесь же, в этом семейном сообществе, просто он не рядом.

С ребёнком можно и нужно говорить о потере. Если семья верующая, у ребёнка, безусловно, есть травма, особенно, если это очень близкий человек, но нет слома. Ребёнок верит, что мы все встретимся на том свете, он может ждать. Мы все встретимся – вот, что важно.

Но в семьях верующих людей у ребёнка может возникнуть слишком плотное, насыщенное представление о небесной жизни, и ему может становиться не в радость эта жизнь, он может захотеть сразу на небеса к бабушке или, не дай Бог, к маме.

Здесь нужно, если умер очень близкий человек, а семья очень религиозна, сделать описание загробного мира не таким пленительным. Если изо дня в день рассказывать, как в раю хорошо, как там хорошо бабушке или кому-то из близких, и как там прекрасно, как там ничего не болит, ребёнок может сказать: я не хочу быть здесь, хочу туда.

Игра с компьютером, когда убивают


Я как специалист и как человек — большой противник стрелялок. Ребенок думает, что хотя это и убийство, но у меня-то четыре жизни! В результате, ребёнок может совершить что-то неосторожное в реальной жизни. По-настоящему неосторожное, считая, что у него как будто бы в запасе несколько жизней.

– Даже взрослый ребёнок так считает?

Да, это смещение координат. Эти зрелища делают смерть чем-то нереальным, чем-то, на что не стоит обращать внимания. Подумаешь, двадцать раз убит. И если ты по два часа «мочишь» фашистов, ты не будешь к этому чувствителен.

Надо стараться, насколько можно долго, не давать детям играть в компьютерные игры, где убивают. И если ваш неконтролируемый подросток находится в поле стрелялок, надо сказать все возможные слова, чтобы он понимал, чем грозит такое увлечение.

Я считаю, что игры, в которых присутствуют убийства, многие внутренние координаты у ребенка смещают в неправильную сторону, обесценивают эти страшные события, искажают границы возможностей. Игры со смертью, игры с жестокостью в компьютерах и приставках делают возможным рост детской преступности. Если на экране ты «мочишь» чужаков, почему тебе не побить какого-нибудь кавказца? Где предел? Ребёнок плохо чувствует грань между реальностью и нереальностью.

От смерти виртуальной – к реальной


– Детские суициды: я сделаю назло, пусть они посмотрят?

Это очень страшно – детский суицид. Ребёнок не понимает, что всерьёз умрёт, а думает, что будет сверху смотреть, как, например, все будут плакать. И у него нет ощущения окончательности, потому что оно сдвинуто медийными штучками. Это никогда не бывает самоубийством от депрессии, это от желания отомстить, проучить, обратить на себя внимание.

Момент необратимости смерти не присутствует в сознании ребенка. И потому, в том числе, что родителями вовремя не сказаны какие-то правильные слова на эту тему. Ведь большинство детских самоубийств происходят от ощущения обратимости: я немножко умру. Но если в семье есть контакт с детьми, хотя бы какой-то, не говорю уж – оптимальный, то с ребёнком вряд ли это произойдёт.

– Как правило, дети это сначала озвучивают?

Да. Озвучивают прямо или косвенно. Если ребёнок попал в какое-то подростковое сообщество, где идеология смерти, идеализирование смерти, нужно быть очень внимательным, заранее обсуждать какие-то вещи. Особенно надо быть внимательным, если такой трагический опыт уже есть в семье.

Беседовала Амелина Тамара