Секреты счастливых семей: Мужской взгляд

Издательство "Альпина Нон-фикшн" выпустило книгу Брюса Фейлера "Секреты счастливых семей: Мужской взгляд". Взяв за основу первую часть эпиграфа Л. Толстого к роману «Анна Каренина»: «Всесчастливые семьи похожи друг на друга...», автор задался вопросом: что именно счастливые семьи делают правильно и как остальным этому научиться?

Он разложил по полочкам семейную жизнь, выделив то, что делаем все мы — любим, ссоримся, едим, играем, дурачимся, тратим деньги, принимаем жизненно важные решения, и постарался найти способы оптимизировать эти аспекты.

Чтобы собрать лучший опыт, имеющийся на сегодняшний день, и создать своеобразное руководство для счастливых семей, автор вместо психологов и семейных «экспертов» обратился к разработчикам игр в Кремниевой долине, пытаясь понять, как сделать семейные отпуска веселее; прошел курс обучения у основателя Гарвардского переговорного проекта и узнал, как ссориться по-умному; совместно с «зелеными беретами» смоделировал идеальный сбор всей семьи; получил советы от банкира Уоррена Баффетта по грамотному распределению карманных денег; a затем протестировал самые интересные идеи вместе с семьей.

Эта книга содержит 200 смелых и свежих идей для того, чтобы сделать вашу семью счастливее. Автор отвечает на бесчисленные вопросы, среди которых:
Как управлять хаосом в нашей жизни?
Как привить детям свои ценности и помочь избежать ошибок?
Как сделать свою жизнь полноценной, а семью счастливой?

Ниже мы публикуем главу из книги "Секреты счастливых семей: Мужской взгляд".

Правильный семейный ужин

Почему то, о чем вы говорите, важнее того, что вы едите

В середине 1990 х Маршалла попросили стать участником нового проекта в Университете Эмори, посвященного мифам и ритуалам в американских семьях.

—?В то время проводилось множество исследований по вопросу распада семей, — рассказывает он. — Но нам было интереснее другое: что могут сделать семьи, чтобы противостоять этим разрушительным процессам.



Вскоре жена Маршалла Сара — она психолог, работает с детьми, испытывающими трудности в обучении, — наблюдая за своими учениками, пришла к следующему выводу: «Те, кто много знает о своей семье, лучше справляются с возникающими сложностями». Ее муж был заинтригован этим открытием и вместе со своим коллегой Робином Фивушем решил проверить гипотезу Сары. Они разработали специальный опросник под названием «А ты знаешь?». Дети должны были ответить на 20 вопросов, включая следующие:

А ты знаешь, где выросли твои бабушка с дедушкой?
А ты знаешь, в каком городе учились в школе твои мама и папа?
А ты знаешь, где познакомились твои родители?
А ты знаешь о какой нибудь болезни или о чем то действительно ужасном, что когда то случилось в твоей семье?
А ты знаешь, как появился на свет?

Летом 2001 г. Маршалл и Робин задали эти вопросы детям из более чем 40 семей, а также записали на пленку несколько бесед, проведенных за ужином. Затем они сравнили полученные результаты с рядом психологических тестов и пришли к ошеломляющему выводу: чем больше детям было известно об истории своей семьи, тем сильнее у них было чувство контроля над своей жизнью, выше самооценка и тем эффективнее, как они думали, функционировали их семьи. Шкала «А ты знаешь?» оказалась лучшим прогностическим показателем эмоционального здоровья и счастья детей.

—?Мы были просто поражены, — рассказывает Маршалл.

А затем случилось нечто непредвиденное. Два месяца спустя произошла трагедия 11 сентября. Маршалл и Робин были потрясены случившимся, как и все остальные, но как психологи поняли, что им выпала редкая возможность: ведь опрошенные ими семьи пережили одну и ту же психологическую травму в одно и то же время. Они расспросили детей заново.

—?И снова, — говорит Маршалл, — те, кому было известно о своих семьях больше, оказались более стойкими, иначе говоря, лучше справлялись с последствиями стресса.



Каким же образом информация о том, в какую школу ходила бабушка, может помочь ребенку справиться с чем то незначительным вроде ободранного колена или действительно серьезным, как, например, теракт? И какую роль совместные трапезы и другие семейные ритуалы играют в получении детьми этих знаний?

—?Ответы на такие вопросы связаны с тем, осознает ли ребенок себя частью большой семьи, — поясняет Маршалл.

Психологи обнаружили, что у каждой семьи есть какая то объединяющая история, которая относится к одному из трех типов. Первый тип — это восходящая семейная история: «Сынок, когда мы приехали в эту страну, у нас не было ничего. Наша семья трудилась. Мы открыли лавку. Твой дедушка учился в старших классах школы. Твой отец ходил в колледж. А теперь ты…» Второй тип — нисходящая история: «Дорогой, у нас когда-то было все. А потом мы все потеряли…»

Третий тип семейной истории, как отмечает Маршалл, самый здоровый. Это вариативная история. «Милый, хочу рассказать тебе, что у нашей семьи были подъемы и падения. Мы создали семейный бизнес. Твой дед был душой коллектива. Твоя мать входила в состав правления госпиталя. Но у нас случались и спады. Твоего дядю однажды арестовали. У семьи был дом, который сгорел дотла. Твой отец потерял работу. Но, что бы ни происходило, мы всегда держались вместе».



Маршалл утверждает, что дети, которые психически уравновешенны и уверены в себе, обладают тем, что он и Робин называют сильным межпоколенческим «я». Они знают, что принадлежат чему то большему, нежели самим себе.

По словам Маршалла, одна из центральных ролей в этой схеме принадлежит бабушке. Она скажет: «У тебя проблемы с математикой, малыш? А ты знаешь, что твоему отцу она тоже тяжело давалась?»; «Ты не хочешь учиться играть на пианино? Да, твоя тетя Лаура тоже отказывалась заниматься музыкой».

—?Мы называем это бабушкиными сказками, — говорит Маршалл. — Или bubbe­meise на идише. С какими бы проблемами ни столкнулся ребенок, у бабушки есть про это своя история, даже если она и выдумана!

Маршалл и Робин подчеркивают, что ужин — самое подходящее время для того, чтобы рассказывать детям эпизоды из истории семьи. Все собираются вместе, в спокойной обстановке; детям проще слушать про подъемы и неудачи родных, когда они окружены заботой и заняты чем то жизнеутверждающим. А ведь нет ничего более жизнеутверждающего, чем еда.

Но пользу, как утверждает Маршалл, приносит не столько сам ужин. В процессе слушания всех этих старинных историй появляются чувство единения и эмоциональная устойчивость. Кроме того, ребенку важно видеть себя в контексте семьи. Другими словами, когда мы говорим о семейном ужине, на самом деле речь идет совсем не об ужине. Речь о семье.

По словам Маршалла, любые события и мероприятия — отличная возможность рассказать историю из жизни семьи. Сюда относятся и праздники (День благодарения и Рождество), и семейные поездки (4 июля на пляже, ежегодный уик­энд на лыжах), и прочие совместные занятия, объединяющие разные поколения. Даже поездка на автомобиле или поход в магазин — благоприятные моменты для подобных разговоров.



За ужином в доме Дьюка я обратился к членам семьи с вопросом, какая семейная традиция нравится им больше всего. Каждый последующий ответ оказывался любопытнее предыдущего. Дети Маршалла рассказали мне о четырехдневном празднике по случаю Дня благодарения, который в их семье отмечали уже 30 лет. Начинался праздник вечером во вторник, когда все ели сэндвичи с индейкой. В среду вечером они ели спагетти и рисовали у себя на лицах усы. В четверг прятали банки с тыквенным соусом, пакеты с зеленой фасолью и замороженную индейку, чтобы все смогли «поохотиться» за едой, как делали первые поселенцы в Америке. Затем, в пятницу, устраивали ужин в честь Дня благодарения. Кроме того, на протяжении всех четырех дней они вели «войну цветов», а победившая команда получала в качестве трофея пластмассовую утку.

—?Это кажется безумием, — рассмеялся Маршалл, — ведь за многими из наших развлечений не стоит никаких реальных исторических фактов. Но эти традиции стали частью семьи.

Среди других ритуалов, о которых упоминали члены семейства, были особые шарады и провокационные вопросы, которые Маршалл задавал за ужином. Этим вечером он завел разговор о двух исследованиях. Одно доказывало, что люди намного дружелюбнее, когда держат в руках чашку с горячей жидкостью, а не с холодной.

—?Заметь, Брэндон, — обратился к сыну Маршалл, — лучше знакомиться с девушками в кофейне, а не в баре!

Согласно другому исследованию, когда люди сидят внутри закрытого бокса, они хуже решают проблемы, чем если находятся снаружи.

—?Видите, не зря есть выражение «Действовать вне рамок»! — заметила Сара.



Но с наибольшим энтузиазмом внуки Маршалла описывали то, как их дедушка каждый год на Еврейскую пасху собирает все семейство готовить соус из хрена.

—?Мы включаем эту кошмарную еврейскую музыку, — начал один ребенок.

—?Затем режем это тошнотворное растение, — добавил другой.

—?Кладем его в блендер, — подхватил третий.

—?А потом мы танцуем вокруг стола! — воскликнул самый младший.

Маршалл широко улыбался, слушая своих внуков.

—?Видите? — обратился он ко мне. — Это тошнотворно! Это невкусно! Это странно! «Дедушка, — говорят они, — я должен это съесть?» А я отвечаю: «Да, придется это сделать». Почему? Да потому что ритуалы нужно создавать. Нельзя просто сидеть и ждать, что они появятся сами собой. Мы должны взять и придумать их. Знаете, что я делаю? Закладываю традиции, которые мои внуки будут воплощать в жизнь со своими детьми. Я в этом ни капли не сомневаюсь. Они скажут: «О, наш дедушка заставлял нас это делать, и мы слушались, ведь мы — часть семьи».

Голодные игры

К этому моменту я уже успел прийти к двум невероятным выводам относительно семейных ужинов. Во­первых, ужинать вместе каждый вечер, по утверждению многих, не столь важно. Во­вторых, то, о чем вы говорите, имеет гораздо большее значение, нежели то, что вы едите. Но эти откровения натолкнули меня на вопрос: о чем же мы должны говорить, когда наконец садимся все вместе за стол?

В семействе Кеннеди за ужином велись достаточно радикальные беседы. Стол, за которым были воспитаны Джек, Роберт и Тед Кеннеди (и их братья и сестры), вошел в историю. Отец семейства, Джозеф Кеннеди­старший, гневался, если кто то опаздывал. Все вставали, когда Роза Кеннеди подходила к столу, затем, судя по тому, что позже рассказывали об этом дети, их отец проводил самый настоящий семинар. Иногда он просил всех прочитать наизусть стихотворение (его любимым было «Скачка Пола Ревира» Генри Лонгфелло). Порой он просил кого нибудь из детей высказаться по какой нибудь спорной теме или рассказать краткую биографию публичного деятеля. Кеннеди нравилось устраивать диспуты, поэтому он заранее информировал остальных, какая будет тема, чтобы они могли как следует с ней ознакомиться и учинить допрос докладчику.

Подобная тактика сегодня может показаться слишком суровой, но ученым удалось собрать немало доказательств тому, что это только идет детям на пользу. За последние 25 лет десятки тысяч семейных бесед за ужином были записаны на пленку, расшифрованы и проанализированы. Анализу подверглось каждое «эмм», «пей свое молоко» и «ты стащил мою вилку». Помня о заповеди Маршалла, что хороший семейный ритуал должен быть веселым и запоминающимся, я решил составить список конструктивных занятий за едой, которые распределил по разным дням недели. Я окрестил их «Голодные игры».

Понедельник: слово дня

Первым делом я вывел простую формулу: 10 50 1.

10. Стремитесь к тому, чтобы во время еды по крайней мере десять минут уделялось качественному общению. Невероятно много за едой говорится именно о самой еде или о процессе принятия пищи. «Знаю, горячо. Просто подуй». — «Можно мне еще курицы?» — «Не разговаривай с набитым ртом». Ученые пришли к выводу, что во время любой трапезы люди способны уделить общению десять минут. Довольно скудно, но, с другой стороны, узнав об этом, я вздохнул с облегчением: ведь даже мне это по силам!

50. Позвольте детям говорить по меньшей мере половину этого времени. Взрослые обычно говорят почти все эти десять минут, т. е. почти две трети времени. Соответственно, на долю детей остается только треть, или менее чем три с половиной минуты. Поскольку основная цель семейной трапезы — социализация детей, постарайтесь сделать так, чтобы именно они говорили как можно больше.

1. Учите детей одному новому слову за каждой трапезой. Большой словарный запас — неоценимая помощь в жизни. Исследования показывают, что дети в семьях с наименьшим доходом в среднем слышат 616 слов за час, а в семьях с высоким доходом — 2153 слова. Разница составляет 8 млн слов в год. Эллен Галински говорит: «В детском саду разница между ребенком, знающим три тысячи слов, и ребенком, знающим пятнадцать тысяч слов, просто гигантская». Когда дети идут в школу, значимость словарного запаса только вырастает. Предполагается, что с третьего по двенадцатый (и последний) классы ребенок должен усваивать около трех тысяч слов в год.

Хорошая новость, как утверждает Галински, заключается в том, что вы способны помочь своему сыну или дочери. Вне зависимости от уровня вашего дохода начинайте как можно больше разговаривать с детьми на своем обычном языке. Во всяком случае, вы должны стараться использовать слова, которые они не знают. Разговаривая с малышами, взрослые обычно упрощают свою речь и повышают тон. Доказано, что эта техника эффективна. Но, как только ваш малыш заговорит, она начнет производить обратный эффект.

Вот три простые игры, которые помогут обогатить словарный запас ребенка:
??Произнесите какое нибудь слово вроде «фрукт», «птица» или «белый», и пусть каждый сидящий за столом назовет как можно больше родственных слов. Доказано, что эта простая игра положительно влияет на развитие творческих способностей у детей.
??Назовите какую нибудь приставку или суффикс, и пусть все придумывают с ними новые слова.
??Принесите газету, журнал или каталог, положите на стол, и пусть все по очереди найдут слово, которое они не знают. Гуглить за ужином не воспрещается!

Вторник: вечер автобиографий

Есть крайне ценный навык, который родители могут привить своим детям и который не требует специальных занятий, дополнительных приспособлений или дорогого репетитора. Я говорю об умении рассказать простую историю из своей жизни. Начиная примерно с пяти лет дети обретают способность описывать прошлые события, но это умение необходимо развивать. Стол, за которым собирается семья, — прекрасная площадка для такого рода практики. Попросите ребенка вспомнить какое нибудь запомнившееся ему событие, которое произошло или в данный конкретный день, или в прошлом. Затем задавайте ему вопросы, которые психологи называют «уточняющими». Кто? Что? Когда? Где? Почему? Эти вопросы, допускающие неограниченное число ответов, помогают развить память и самосознание.

Вы думаете, что все это не играет никакой роли? Исследователи из Бостона сравнили американских родителей с родителями из Кореи, Китая и Японии и выяснили, что американские матери задают больше уточняющих вопросов своим трехлетним детям, дополняют их ответы всевозможными подробностями и реагируют на услышанное позитивно, чтобы малыши были настроены чаще рассказывать им различные истории. Для сравнения: азиатские матери прежде всего фокусируются на дисциплине и труде. Когда исследователи несколько лет спустя вновь обратились к тем же детям, они обнаружили, что американские студенты могут вспомнить больше деталей из своего прошлого, нежели азиатские. Последние лучше помнили о своих ежедневных обязанностях.

Маршалл Дьюк пришел к выводу, что чем больше дети знают и помнят о своей семье, тем выше у них самооценка и крепче чувство уверенности в себе. Принимая это во внимание, раз в неделю устраивайте вечер, когда дети будут рассказывать истории из своего прошлого, свою «автобиографию», если хотите, например, вспомнят тот день, когда забили два мяча на футболе, или тот вечер, когда мама приготовила восхитительные шоколадные пирожные. Эта игра придется особенно кстати накануне какого то серьезного экзамена или важной игры, так как, по мнению ученых, воспоминания о наиболее ярких моментах из жизни повышают уверенность в собственных силах.

Среда: проблемные вопросы

Семейная трапеза — редкий момент, когда члены семьи разных возрастов могут быть на одной волне. Ученые из Калифорнийского университета заметили, что, когда одни члены семьи за ужином рассказывают истории, другие принимают участие в этом рассказе, дополняют его подробностями, корректируют факты и в целом помогают выстроить сюжетную канву. Психологи из Калифорнийского университета в Лос­Анджелесе окрестили этот процесс «совместным повествованием». Хотя коллективные рассказы могут и раздражать, в действительности благодаря им члены семьи учатся лучше работать в команде — как и тогда, когда дети вместе со своими братьями, сестрами и родителями собирают пазлы или распутывают сложные ситуации.

Как положить начало подобным беседам? В один из вечеров на неделе попросите каждого члена семьи рассказать о «проблемном вопросе». Например, ребенок вынужден трудиться над школьным проектом с одноклассником, которого он терпеть не может. Или мама должна отвезти дедушку к окулисту, а родительское собрание назначили на то же самое время. Внезапно все начинают сообща анализировать вопрос и предлагать возможные варианты его урегулирования, а это все элементы успешного решения проблемы.

Четверг: вечер игры в слова

Разве нельзя за ужином весело провести время и поиграть? Разуме­ется, можно, но выбирайте игры с умом, и тогда вы заодно поможете детям развить вербальные навыки. Семейные трапезы — то, что ученые называют «речевыми событиями». Это занятие, во время которого дети учатся любить язык и использовать его правильно. Я протестировал десятки игр в слова со своими дочерьми, их подружками, двоюродными братьями и сестрами, тетями, дядями, дедушками и бабушками. Следующие четыре игры пользовались популярностью среди людей всех возрастов.


??Словарный четверг. Назовите обычное слово, например «бегать», «быстро», «счастливый», и пусть все назовут как можно больше синонимов к нему.
??Игра в аллитерации. Пусть каждый из сидящих за столом придумает предложение, в котором все слова начинаются с одной и той же буквы.
??Заполнение пропусков. Каждый по очереди придумывает предложение, а другие должны его закончить, например: «Вид спорта, которому я больше всего хочу научиться, это…» или «Когда я смотрю в небо, я думаю о…»
??Какая разница? Кто нибудь задает вопрос типа «Какая разница между Нью­Йорком и Калифорнией?» или «Какая разница между печеньем и вафлями?». Сидящие за столом должны дать разные ответы.

Пятница: плохо и хорошо

Каждый пятничный вечер мы с моей семьей играем за ужином в игру, в которую я играл еще в детстве со своими родителями. Она называется «Плохо и хорошо». Все по очереди говорят, что плохого у них было в этот день, затем все точно так же рассказывают, что у них произошло хорошего. А правила очень простые: нужно назвать по меньшей мере одно плохое и одно хорошее событие за день, а кроме того, нельзя критиковать ответы остальных.

Я был приятно удивлен, обнаружив, что пользе разговоров «о том, как прошел день» в последнее время посвящается все больше исследований. Слушая, как другие, включая маму и папу, говорят о позитивных и негативных моментах, пережитых ими в течение дня, дети учатся сочувствию и солидарности по отношению к окружающим людям.

Но далеко не все одобряют подобные игры. Меня поразила одна аспирантка из Вашингтона, которая обрушила на «Плохо и хорошо» град упреков. Лин Фогл много месяцев подряд наблюдала за отцом­ одиночкой, который ужинал со своими двумя сыновьями. Он прочитал об игре «Плохо и хорошо» в написанной мной статье и начал играть в нее со своими детьми. Фогл сочла, что отец порой навязывал эту игру своим детям. Мне понятно, о чем она говорит: и я, и мои братья и сестры порой жаловались, когда родители заставляли нас играть в «Плохо и хорошо», да и мои дочери порой этому противятся. Когда я встретился с Фогл за чашкой кофе, она высказала мнение, что когда дети сопротивляются какой либо родительской тактике, нужно оставить их в покое, просто для того, чтобы они почувствовали, что имеют контроль над своей жизнью.

Справедливо, ничего не скажешь, но что мне тогда делать с этой излюбленной семейной традицией? Я спросил Маршалла Дьюка, что он думает по этому поводу, перед тем как попрощаться с ним тем пятничным вечером.

—?Прежде всего, — ответил Маршалл, — я согласен с тем, что если дети действительно чем то травмированы, то нельзя заставлять их об этом говорить. У нас есть исчерпывающие данные по этому вопросу. Но, с другой стороны, — продолжал он, — при всем моем уважении к мисс Фогл я не могу с ней согласиться. На мой взгляд, самое важное, что мы можем дать своим детям, за ужином или в любое другое время, — это научить их давать адекватную оценку происходящему. Дети следуют нашему примеру. Когда они маленькие и слышат громкий звук, то смотрят не туда, откуда он донесся, а на нас. Если вы не расстроены, и дети не расстроятся. То же самое происходит, когда они становятся старше. Когда ребенок рассказывает вам о чем то плохом, что случилось с ним в школе, иногда лучше всего сказать «Передай кетчуп». Этим вы как бы говорите ему, что нет повода для паники. Ты с этим справишься, так же как и я справлялся с подобными ситуациями. Затем, как только вы свели панику на нет и полили кетчупом свою картошку фри, можно приступить к беседе.

—?А что, если мой ребенок не захочет играть в одну из этих игр? — спросил я.

—?Тогда вы скажете: «Прости, дорогая. Когда я был в твоем возрасте, я тоже не всегда хотел в это играть, но твоя бабушка меня заставляла. Это значит быть частью семьи. А теперь не передашь ли ты мне картошку? И расскажи ка, что плохого с тобой сегодня случилось?»