В доме моей бабушки стоял комод. Четыре длинных ящика открывались с тонким скрипом, чуть кособочась, а два верхних коротеньких ящичка всегда были закрыты, и я не знала их голоса. Но и без них в доме моей бабушки было много интересного. Например, керосиновая лампа зеленого стекла, висевшая на стене. Конечно, керосинкой никто уже не пользовался, но в нее вставили патрон с электрической лампочкой. Когда лампочку включали, лампа отбрасывала тень, похожую на кленовый лист, потому что края плафона были фигурно вырезаны. Справа от двери на стене висело зеркало в деревянной раме, помутневшее от времени. Если в него смотреться, кажется, что стоишь в темной комнате, только лицо смутно белеет, потому что на зеркало не падает свет из окна. И почему-то глаза кажутся очень большими.

"Не смотрись в зеркало на ночь глядя – спать не будешь" – говорила мне бабушка, когда я перед сном походила к зеркалу причесаться. Я была ее любимой внучкой. Меня и назвали в ее честь, но поскольку имя Устинья казалось слишком уж "народным", выбрали классический вариант этого имени – Юстина, сокращенно Тина. Бабушка была очень добрая, носила платья из ткани в горошек. Однажды ткань оказалась, видно, с браком и белые горошинки истлели, оставив дырочки на синей материи. Бабушка посмеялась и спрятала это платье в комод. Я очень любила платье с дырочками и надевала его, когда гостила у бабушки.

В 20 лет я вышла замуж, а спустя еще четыре года моя бабушка умерла. Отпевать ее приехал на иномарке молодой священник, из-под черной короткой рясы выглядывали бежевые вельветовые джинсы. Он пел густым красивым юношеским голосом. Размахивая кадилом, задел им о косяк двери в тесной комнатке, на мгновение перестал петь, оглянулся поглядеть, в чем дело, отодвинулся и продолжил отпевание. Мы с двоюродными сестрами держали зажженные свечки, я свою почему-то прикрывала рукой, как от ветра, боясь, что она погаснет.

На девятый день после похорон я достала старый альбом с фотографиями и стала в тысячный раз разглядывать семейные фото. На одной из фотографий молодая совсем, улыбающаяся бабушка стояла в светлом платье, воротничок под горлышко, на высокой груди ряд жемчужных пуговиц. Моя тетя, бабушкина старшая дочь, взяла эту фотографию, горестно покачала головой и вытерла выступившие слезы: – Вот мама бедная, не пожила с первым мужем. Он умер совсем молодым. Это платье он ей подарил на свадьбу.
– У бабушки был первый муж? – изумленно спросила я. – А кто же ваш с мамой отец? Он или дедушка?
– Дедушка, дедушка. У них детей не было, не успели.
– Отчего же он умер?
– Никто не знает. Это случилось внезапно.
Я долго смотрела на знакомую фотографию, глотая слезы и жалея мою молодую бабушку.

На следующий день я уезжала домой, в другой город, к мужу и сынишке. Утром собирала вещи, достала из комода платье в дырочках, забрала его с собой – на память о бабушке. Потянула верхние ящички – как обычно, закрыто. "Ключ поищи в ридикюле, в нижнем ящике под наволочками, – подсказала тетя. – Раньше он там лежал". Я достала ридикюль – старомодную сумочку с тугим замком. Замок громко щелкнул, когда я с трудом открыла сумочку. Внутри лежал бумажный пакетик, бумага тонкая, какого-то необыкновенного шафранного цвета, душистая.
Торопясь развернуть пакетик, я случайно порвала бумагу и в ладонь мне высыпались… пуговки – блестящие жемчужинки. Я машинально их пересчитала – ровно десять. Кинулась к альбому, достала бабушкину фотографию. На платье пуговки такие же, но их всего шесть. "И еще по две на рукавах" – тихо сказала за моей спиной тетя. Мы обнялись и разревелись.

Через три часа я уже ехала в поезде. Двадцать четыре года моей жизни прошли рядом с бабушкой. В нашей семье было не принято посвящать детей в дела взрослых. Поэтому я ничего не знала о своей бабушке. Она была просто бабушка – ласковая, уютная, справедливая. Кстати, имя Юстина (Устинья) означает "справедливая". Всех нас любила, обо всех заботилась. Пекла такие пироги, что все мои школьные подруги и весь мой курс в университете ели и хвалили. Если бы меня попросили охарактеризовать мою бабушку одним словом, сказать, какая она была, я бы сказала: "Она была хорошая".

Вагон сильно качало, я забралась на верхнюю полку и смотрела в окно. Пробегали мимо елки, березы. Моя бабушка умерла, а я так ничего о ней и не узнала. Я вытерла слезы мокрым платком, достала из сумочки десять пуговок и сжала их в кулаке, чтобы они стали теплыми.