Близится к завершению обсуждение Проекта документа «Позиция Русской Православной Церкви по ювенальной юстиции», размещённого на сайте Патриархии. http://www.patriarchia.ru/db/text/2255583.html

Сам по себе факт обсуждения уникальный – Высший орган Церковной власти принял решение о необходимости выработки единой позиции по вопросу навязывания России ювенальной юстиции и о предъявлении этой позиции обществу. Этого момента ждали все, но опасения обвинений Церкви в политизировании своей деятельности не позволяли этому событию свершиться раньше.

Смысл происходящего трудно переоценить. Это означает, что Церковь возвышает свой голос в защиту самого ценного – семьи, опасность уничтожения которой сейчас более чем реальна. Это также означает, что отныне любой священник, даже в самой что ни на есть глубинке, сможет поддержать защиту семьи и благословить её делателей без страха быть обвинённым в самочинии. Тем более, что, как показала жизнь, для ювенальной юстиции не существует никакого «священнического иммунитета», и даже наоборот, её главной мишенью в скором будущем могут стать не только православные многодетные семьи, но и сами пастыри со своими семействами. И это также означает, что отмалчиваться больше уже нельзя.

Сейчас нам всем даётся шанс воспользоваться мощью авторитета Русской Православной Церкви для того, чтобы остановить беду, и наша задача – распорядиться этим даром правильно, не распылив его по ветру, а такой риск существует.

Проект документа «Позиция Русской Православной Церкви по ювенальной юстиции» изначально был составлен Комиссией Межсоборного присутствия по вопросам взаимодействия Церкви, государства и общества (секретарь – С.В.Чапнин), в состав которой входят тридцать три представителя духовенства и мирян, а затем был переработан редакционной комиссией Межсоборного присутствия. Безусловно, у столь обширного и уважаемого авторства есть вполне реальные исполнители, и их информированность в данном вопросе, возможно, оказалась недостаточной. Поэтому существует необходимость совместной доработки столь важного для всех нас документа.

Сама форма Проекта и представленность позиций не вызывают вопросов, но по существу некоторых положений необходимо основательное прояснение, поскольку эти позиции – ключевые. Речь идёт в первую очередь о содержании собственно понятия «ювенальная юстиция» и о преамбуле документа, описывающей проблемы современного общества.

Итак, если Церковь остановится на представленном в Проекте определении мирового зла (а ювенальная юстиция в своём реальном воплощении именно таковым и является), то содержание всего прочего документа окажется лишним. Ведь на взгляд обычного читателя нет ничего плохого в том, чтобы создать «совокупность правовых норм в отношении несовершеннолетних жертв преступлений и несовершеннолетних преступников», как нет его и в том, чтобы присоединить к ним «совокупность государственных и общественных институтов, призванных обеспечить защиту детей от противоправных действий, а также от факторов, отрицательно влияющих на их развитие» (сноска Проекта, п.1,2).


Источник формулировки не указан, и, следовательно, она является результатом собственных представлений некоей группы граждан; к тому же законодательно принятого официального определения ювенальной юстиции у нас не существует. Между тем, по мнению самих ювенальных лоббистов, представленному в раздаточных документах парламентских слушаний Государственной Думы от 12 ноября 2009 года на тему: «Законодательное обеспечение практики внедрения ювенальных технологий в деятельность судов общей юрисдикции и комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав», ювенальная юстиция решает двуединую задачу: с одной стороны – максимальное смягчение ответственности несовершеннолетних правонарушителей, а с другой стороны – максимальное усиление ответственности родителей за воспитание своих детей.

Первая часть двуединой задачи в России выполнена уже достаточно давно: смягчение ответственности несовершеннолетних правонарушителей, предлагаемое в качестве защиты их прав, на практике реализуется согласно ряду Постановлений Верховного суда (1978, 2000, 2012 гг. и др.). Специализация судей, занимающихся делами несовершеннолетних, также ни для кого не секрет: для рассмотрения указанных дел в любом суде уже давно назначаются самые опытные и авторитетные судьи с определёнными моральными качествами. А повсеместная реализация судами страны предлагаемого ювеналами принципа «экономии уголовной репрессии» уже привела к неоправданному избавлению подростков от ответственности за свои поступки, осознаваемой ими безнаказанности, последующему пренебрежению ими социальными нормами, а также к тому, что большинство детских колоний в настоящее время пустуют или перепрофилируются под колонии …женские. Поэтому предложения о гуманизации наказания для малолетних правонарушителей (абзац 4 Проекта) видятся теряющими смысл.

Вторая часть задачи, касающаяся родителей, реализуется поступательно с 2005 года, начиная с информационной кампании, когда обществу впервые предъявили понятие «насилие в семье» («забыв» расшифровать его содержание) и впоследствии приучили к нему, как к критерию легитимности семьи. Тогда же начался период отработки репрессивных сценариев взаимодействия социальных служб с институтом семьи.

В течение всего этого времени также идёт непрерывное изменение семейного законодательства, когда путём внесения новых законопроектов или поправок в существующие законы, существенно умаляются права всех родителей в отношении собственных детей и, по сути, происходит экспансия на территорию родительства. Результатом уничтожения родительства станет огосударствливание детей и уничтожение первородного и неотъемлемого права родительства и замена его на привилегию избранных – богатых, толерантных, либеральных, тех кто «может себе это позволить».

В законодательном поле России не существует понятия «ювенальная юстиция», но реальная практика внедрения ювенальных технологий, как технологий уничтожения родительства, отрабатывается повсеместно. Первые пилотные ювенальные проекты в регионах начались в 2003 г. (не считая Санкт-Петербурга, 1998 г.), и за прошедшие годы помимо законодательных изменений был предпринят ряд шагов по введению в нашу жизнь ювенальных технологий: попытка введения «Паспорта здоровья школьника», а также различных «Портфолио», создающих полную базу личных данных ребёнка и его семьи; введение в систему образования страны «Детского телефона доверия», обучающего ребёнка доносить на своих родителей и на педагогов; создание системы Межведомственного контроля, призванного взять под надзор каждую семью, попадающую в сферу зрения служб, взаимодействующих с ней (здравоохранение, образование, милиция); введение в нашу жизнь неконституционной должности Уполномоченных по правам ребёнка, намеренных защищать права ребёнка внутри семьи, противопоставляя при этом отцов детям и наоборот, с «неограниченным доступом к любой информации, в том числе, содержащей личную и семейную тайну».

В 2010 г. была предпринята попытка принять в качестве новой государственной семейной политики безумный форсайт-проект «Детство-2030», предписывающий экзаменовать родителей на право воспитания собственных детей, и у тех, кто испытания не прошёл, детей отбирать.

В июне-июле 2012 г. для принятия было одновременно внесено девять законодательных инициатив, нацеленных на уничтожение родительства, и этот печальный список, по всей видимости, пока открыт.

К сожалению, про-ювенальные информационные кампании уже дают свои плоды, и мифы ювенальной юстиции дают свои всходы и в данном Проекте: «Острыми проблемами современного общества стали жестокое обращение родителей со своими детьми, тяжелое положение несовершеннолетних в детских домах и местах лишения свободы, стремительный рост количества сексуальных преступлений против детей» (абзац 2).

Между тем, достоверной, научной и основанной на реальных исследованиях статистики такой жестокости не существует, а случаи домашнего насилия, хотя, к сожалению, имеют место, но носят достаточно ограниченный характер, зачастую не встречаясь в ближайшем окружении очень большого количества граждан.

Этот ряд продолжают мифы о «тяжелом положении несовершеннолетних в детских домах и местах лишения свободы, о стремительном росте сексуальных преступлений в отношении детей». К сожалению, в системе детских домов такие случаи имеют место, и искоренять это зло, безусловно, необходимо, но их количество опять-таки не столь велико, как нам внушается. Нельзя не отметить, что большинство детских домов всё-таки материально достаточно обеспечены, их персонал заботится о детях, и проблемой становится не отсутствие заботы, а скорее некий социальный «госпитализм», когда избалованные детдомовскими воспитателями деланием за них всего на свете, спонсорской помощью, визитами шефов, подарками и поездками, они в своей самостоятельной жизни становятся абсолютно беспомощными перед реальной ситуацией оплаты коммунальных расходов в сберкассе или записи в поликлинику.

Рост количества сексуальных преступлений против детей, который сейчас обозначается в СМИ как массовая тенденция российского общества, в свою очередь, искусственно взращивается соответствующими публикациями, популистскими высказываниями некоторых политиков о всеобщем распространении педофилии и скоропалительными и краткосрочными псевдо-кампаниями силовых структур по борьбе с ней.

Вызывает сомнение обозначение существующей проблемы как «современной западной системы ювенальной юстиции» (абзац 5), поскольку в природе не существует ни «древней», ни «восточной» её систем. При этом само понятие ювенальной юстиции, независимо от места реализации и модели (французская, немецкая, канадская, израильская и т.п.) в общественном сознании уже давно и прочно ассоциируется с уничтожением семьи и родительства и имеет ярко выраженный негативный контекст.

В связи с этим, нельзя согласиться с утверждением, что «любые законопроекты и административные меры в сфере ювенальной юстиции должны быть вынесены на широкое и открытое обсуждение педагогов, родителей, ученых, духовенства, представителей правоохранительных органов. Видится полезным участие духовенства и церковной общественности в дискуссиях по вопросам юридической защиты прав родителей и детей во всех государствах на канонической территории Русской Православной Церкви» (абзац 12), а также с призывом «с осторожностью подходить к перспективе внедрения и развития механизмов ювенальной юстиции» (абзац 7).

Ювенальная юстиция – зло, порок, а с пороком, как учат Святые Отцы, беседовать нельзя. Незачем обсуждать и «осторожно подходить» к перспективам внедрения ювенальной юстиции в России. Необходимо высказать однозначную позицию непринятия этого зла ни в каком виде! Собственно, родительская общественность от лица всего общества это уже давно заявила, а Церковь в данном случае, наверное, правильно сочтёт, что нет иного пути, кроме как поддержать мнение народа.

А вот поднять необходимо в общественно-государственном диалоге вопросы о границах допустимости вмешательства государства в жизнь семьи, о неконтролируемом реформировании отечественного законодательства в сфере семьи, детства и родительства, о неотъемлемости права родителей на жизнь со своим ребёнком и ребёнка со своими родителями, о защите семьи от произвола опеки и разного рода чиновников, о наказании тех из них, кто разрушает семьи и сиротит детей – жизненно важно. И также важно поднять вопрос о так называемом «подушевом» финансировании детских домов, когда их работники крайне заинтересованы в наличии и сохранении в стенах своих учреждений достаточного количества в «контингента». О непомерном разрастании сферы международного усыновления детей, что для страны, находящейся в ситуации демографического коллапса, самоубийственно. И обязательно обозначить новую, пока не осознанную обществом опасность – передачу прав на сферу семьи и детства определённому кругу так называемых «социально ориентированных некоммерческих организаций» (НКО).

При этом необходимо честно признать, что для современного общества характерны тенденции снижения уровня социализации семьи, разрушения семейных установок и неспособности многих семей к самостоятельной устойчивости.

Но переориентирование социальных служб на карательные меры по отношению к слабым семьям, использование для стимулирования их исправления угрозы лишения ребёнка, а также реальное отобрание детей у родителей по сомнительным поводам (бедность, отсутствие прививок, недостаточный рацион питания, отсутствие или проведение ремонта, наличие инвалидов в семье) представляются коррупционными и никак не могут стать адекватной мерой поиска помощи им.

В Проекте верно отмечено, что «лучший способ предупредить возникновение упомянутых проблем и разрешить большинство из них – это поддержка здоровой семьи, помощь проблемным семьям, поддержание крепких связей детей и родителей. В православной пастырской традиции накоплен огромный потенциал помощи неблагополучным семьям, позволяющий одновременно защитить ребенка и способствовать сохранению семьи. Этот потенциал должен быть в большей степени задействован в современном обществе» (абзац 3).

А также то, что «важно учитывать сложную организацию семейной жизни, где тесно переплетаются социальные, психологические, бытовые, физиологические, финансовые, культурные и другие факторы. Вмешательство чиновников в эту деликатную область может повлечь за собой трагические ошибки, перегибы, злоупотребления, жертвами которых станут в первую очередь сами дети» (абзац 5).

При этом, «необходимо отстаивать гарантии прав родителей на воспитание детей в соответствии со своими мировоззренческими, религиозными и нравственными убеждениями, на разумное определение их распорядка дня, режима питания и одежды, на побуждение их к исполнению семейных, общественных и религиозных обязанностей, на регламентацию их общения с противоположным полом и доступа к информационным материалам, а также на физическое ограждение от действий, наносящих вред нравственному или телесному здоровью ребенка» (абзац 12).

Проектом предлагается комплекс конкретных мер по защите Церковью прав родителей: «При наличии озабоченности законодательными или подзаконными актами, принимаемыми в данной сфере, а также конкретными нарушениями прав родителей на воспитание детей и случаями неоправданного вмешательства во внутреннюю жизнь семьи, православные христиане призываются обращаться в профильные епархиальные структуры, а если вопрос требует общецерковного рассмотрения, в Синодальный отдел Московского Патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества.

Обращения верующих, после соответствующей экспертной оценки, будут рассматриваться в ходе церковно-государственного диалога и служить основанием для печалования Церкви перед властью.

Особую роль в этом диалоге должна сыграть Патриаршая комиссия по вопросам семьи и защиты материнства» (абзац 13).

Это предложение – важный ресурс, и наша общая надежда. Нам всем нужно поучаствовать в совместном делании – внести свои предложения в Проект и впоследствии, если он станет отвечать всем нашим чаяниям, поддержать его.

Не посрамимся бездействием и безучастностью, и будем вознаграждены спасением семьи и России.
 

Автор: Людмила Рябиченко,
руководитель Межрегионального общественного движения
«Семья, любовь, Отечество»,
член Президиума ЦС движения «Народный собор»