О том, что раньше жил в детском доме, Сережа прекрасно помнит. Недавно учила с ним домашний адрес, он сам мне напомнил - «а раньше я жил в детском доме». Увидел подставку к раковине - вспомнил, что «когда вы меня взяли из детского дома, я был маленьким и вставал на нее». Смотрел «детские» фотографии нашего кота – «я тогда еще был в детском доме»? Память не сотрешь…
Пока Елочки еще не было, Маше очень хотелось, чтобы у нее была сестричка, но теперь она была не очень довольна. С сестричкой нельзя было играть: то она плачет, то сосет, то спит, и на руки ее не дают, говорят: "мала, уронишь". Главное же, Маше часто очень хотелось, чтобы у Елочки была бы своя, другая мама. Она еще чуть-чуть помнила, как хорошо лежать у теплой груди и сосать и, когда мама брала кормить Елочку, ей было немножко обидно.
Давайте познакомимся. Моя семья: мама (41год), папа (45л), дочери (16, 17 лет) и сынок (4 года). Мысль об усыновлении впервые возникла у меня лет 10 назад, когда мои девчонки пошли в школу. Я тогда не работала, а муж мне сказал сразу: «Справку о реальных доходах принести не могу, а по той, что напишет бухгалтер, нам ребенка не дадут, по ней нам государство еще должно доплачивать». Так вот время и шло. Дочери стремительно росли, и жить мне становилось все тоскливее.
Сереже было три с половиной года. Нельзя сказать, чтобы он был злой или упрямый мальчик, но только он никак не мог примириться с тем, что что-нибудь происходит не так, как ему казалось должным. Башмаки, например, надо было застегивать крючком, а крючок Сережа должен был сам вешать на место. Если же кто-нибудь застегнет ему башмаки без помощи крючка, Сережа плакал и требовал, чтобы все сделали сначала.
Трое парнишек лет десяти шли по своим детским делам и наслаждались мороженым. А поскольку у них было всего одно эскимо на троих, то каждый откусывал по разу и передавал лакомый цилиндрик на палочке идущему рядом товарищу. Но я заметил, что по разу откусывали мальчики, находящиеся на правом и левом фланге их небольшой шеренги, а тот, который шел в центре, лакомился дважды, передавая мороженное сначала справа налево и потом слева направо. Уж не знаю, рассчитал ли он свой маневр и умышленно затесался в середину или так само собой получилось… Хотя насчет "само собой" сомневаюсь.
У Максима не было папы. Почти у всех ребят в группе были, а вот у него – нет. Обидно до слез. Каждый вечер, тоскливо дожидаясь няню, Максим смотрел, как чужие папы приходили и забирали Варю, Машу, Тоню, Вадика, Сережу... Папы были большими, весело улыбались, подхватывали своих детишек на руки, зашнуровывали им ботиночки и ловко подвязывали бантики на шапках.
У этих рассказов два соавтора. Как только родился первый из них, мы с его мамой, филологом по образованию, завели толстую тетрадку и стали записывать в нее все наиболее значимые события из жизни маленького человека.
Я всегда считала, что детей рожают для себя. Ни для самих детей, ни для мужа, ни для общества, а именно для самого себя. То есть приходишь к сознанию, что хочешь иметь ребенка. Человека, который будет похож на тебя. Или будет продолжением тебя, твоего рода. Или человека, в котором ты воплотишь свои несбывшиеся мечты. Или ты хочешь о ком-то заботиться, вкладывать нерастраченные чувства…
Как-то быстро закончилась школа, вспыхнув яркими огнями выпускного бала, оставив в памяти крадущиеся тайны воспоминаний школьного детства, пафосные речи для выпускников, "вступающих в новую жизнь" и загадочное чувство страха и любопытства перед будущим. Два года назад вопрос выбора института был одним из самых сложных и серьезных в моей жизни, ведь хотелось успеть везде...
Я каждый день благодарю Бога за это чудо – мою дочь. Она до того совершенна, что невозможно представить, как можно было вообще сотворить такой идеал. В ней прекрасно все: каждая линия и каждый изгиб, нигде ничего не отнять и ничего не прибавить. А то можно испортить. Каждый ее жест также совершенен – лучшего быть и не могло.