Девять лет назад в жизни нашей семьи появилась необыкновенная женщина – старшая медсестра одной из подмосковных детских больниц, человек, благодаря которому с конца восьмидесятых годов XX века почти ни один ребёнок, от которого отказались родители, не попал в Дом малютки. Всем им она находила настоящих мам и пап.

Соглашаясь на разговор (не привычный для нас, добрых знакомых, разговор по душам, а интервью), она очень просила не называть её настоящего имени.  Валентине Павловне (назовём её так) неловко от внимания, ведь по её глубокому убеждению, она не делает ничего особенного.

Невероятно доброе, ласковое, солнечное лицо, озарённое улыбкой, кажется, все двадцать четыре часа в сутки. В этой больнице она работает уже почти пятьдесят лет. Пишу – и не верю. Как пятьдесят? Не может быть! Она же совсем молодая! Но на самом деле она уже больше десяти лет на пенсии. Хотя, общаясь с ней, о возрасте не думаешь.

В первые минуты знакомства её энергия, её умение быть в нескольких местах одновременно и везде дарить свет и тепло – поражают. А потом становится непонятно, как вообще можно жить в таком темпе.

Её хватает на всех. Как? Не знаю. Но рядом с ней начинаешь понимать, что такое –  жить для других.

Отказники в детской больнице

- Валентина Павловна, вы работаете старшей медсестрой в детской больнице. В широкий круг ваших должностных обязанностей никак не входит необходимость отдавать всё своё свободное время, все силы на то, что бы помочь брошенным детям. Как получилось, что вы начали заниматься ещё и этим?

(В глазах Валентины Павловны появляется удивление. Кажется, что она сама впервые задумалась над этим.  Наконец она разводит руками.)

А это само по себе получилось… Это ещё в восьмидесятые было. С восемьдесят девятого занимаюсь, если уж совсем точно.

У нас девочка тогда лежала отказная. Уж мы её выхаживали, добились, чтобы ей операцию необходимую в Бакулева сделали, всё хорошо было. А потом её перевели в Дом ребёнка. Там она вскоре умерла. Не потому, что уход плохой или не уследили. А от тоски, я думаю… Я тогда так плакала. Вышла на крыльцо Дома ребёнка, села и плакала. А потом себе сказала: никогда больше не отдам ребёнка никому, кроме родителей. Как будто зарок себе дала такой. Как будто… Как бы сказать… Как будто задачу перед собой поставила. Ведь столько всего было, столько всего… Девочку в роддоме выходили, в Бакулева сделали операцию, а тут…(по её щекам среди солнечных морщинок катятся слёзы) После этого я и начала…

Лежат родители с детками, подойду, говорю: посмотрите у нас отказные детки, возьмите, хорошие! Вот так вот и говорю: возьмите! (вытирает глаза). Лежала одна мать – взяла ребёнка. У меня и пошло! «Возьмите!» – прошу. Начинаю говорить: «Мамочки, а может, кому ребёночек нужен будет, посмотрите, какие детки, посмотрите!» Посмотрят, кому-то скажут, люди идут. И вот так вот пошло. И все стало получаться. Потому что у меня была единственная выгода: чтобы дети попали в семьи. Единственная… Ведь как им в семье хорошо! И когда первые родители взяли мальчика, который у нас лежал, какой он стал ухоженный, какой хорошенький! 

У меня душа неспокойна, если детки у нас лежат. Меня куда только не звали на работу, и по конкурсу я на очень хорошее место прошла. Но меня как будто что-то останавливало, как будто это не мой путь. Мне деток жалко, сил нет. Была б моя воля, я бы их всех удочерила и усыновила. Мысли такие часто были. Но я не потяну…

 - Сколько примерно детишек вы устроили в семьи?

Ой, а детей сколько… Я даже не знаю, у меня фотографий целая пачка. Я ведь сама их фотографировала для личных дел, а потом у меня фотоаппарат здесь украли. И нечем стало снимать. За практику столько детей, столько историй, столько семей… Я хочу сказать, что все дети, которых взяли, они, конечно, благодать несут. И они, и родители. Господь, конечно, не оставляет никогда. Сколько было таких случаев, говорят родителям: не берите эту девочку, девочка такая плохая, нездоровая. А я говорю: возьмите! Берут. И девочка необыкновенная оказывается, замечательная, школу с золотой медалью оканчивает, родителей обожает.

Много деток бросают. Бывает, если документы, статус у ребёнка есть, то его сразу и забирают. Вот придут, подержат, посмотрят и всё – берут. Некоторые усыновители даже остаются ночевать здесь, чтобы ребёнка не оставлять одного.

У нас даже и из отделения врачи и медсёстры несколько человек деток взяли. Дети эти уже выросли. Все хорошие.

- Наверняка среди нашедших вашими стараниями родителей деток были и не слишком здоровые, дети с проблемами?

Много очень больных детей. С пороками какими дети! Мне их так жалко! И что интересно: не можем родителей найти, покрестили мы ребёночка, причастили. И тут же родители находятся.

Как-то приходит одна женщина. Это моей подруги невестка. Им с мужем уже по тридцать пять лет, детей нет. Она имеет своё дело. И вот она раз привезла нам памперсы для отказничков, ещё раз привезла. Но как-то всё… привезёт,  отдаст и уходит.

А в этот раз она пришла и смотрит, может, уже что-то в голове, в сердце у неё было. Говорит: «Это вот эти детки?» Отвечаю: «Да, это отказные детки». Беру одного на руки, а в этот момент меня к телефону зовут. И можно было положить малыша в кроватку, но я вижу, что у неё глаза блестят, и я ей его даю в руки. И говорю: «Вот этот с пороком сердца, ему плакать особенно нельзя». И даю.

Я понимаю, что реакция разная бывает, а тут прихожу и вижу – у неё текут слёзы. Спрашивает: «А можно это сердце вылечить?» Отвечаю: «Конечно, можно». Она: «А как?» Говорю: «Сначала надо носить его гулять, но это если вы взяли ребёнка, прижали и что-то чувствуете». Она говорит: «Да, я чувствую. Я не могу его отдать. Я его беру». Говорю: «Но ведь это очень большая ответственность». Начала с ней разговаривать. Она просит: «Валентина Павловна, давайте повезём его на экспертизу». Повезли его, а она уже до этого начала документы собирать. Говорит опять: «Валентина Павловна, я не могу больше, он мне уже ночью снится. Как бы мне поступить? Может, операцию сделать ему?» Я ей отвечаю: «Ты подожди. Ты в храм сходи. Благословения спроси, без этого нельзя, - я всем так говорю, всем. – Давай вместе сходим, причастим его». Батюшка раньше сюда сам приходил, но ведь в храме лучше, правда? Потом ещё ей говорю: «Давай-ка приходи каждый день, гуляй с ним. Ему ведь очень нужен свежий воздух. Глядишь, и пройдёт с Божией помощью всё». В итоге повезли мы его на экспертизу, а там выяснилось, что уже и никакого порока нет, всё компенсировалось. Это потому что мама его полюбила.

Я всем говорю: «Вы должны его так полюбить, что всё у него пройдёт». А деткам говорю: «Всё у тебя пройдёт! Ты просто сейчас приболел немножко!» И взяли они этого мальчика. Готовы были любые деньги отдать на операцию, а ничего не понадобилось! Какой сейчас ребёнок! Чудо! Просто чудо!

Батюшка один тоже взял… Батюшка четверых взял. Сначала двух из детского дома, а потом у нас. Детки из детского дома были такие больные, им уже шёл второй годик, а они на ножки не вставали. А батюшка, когда увидел их глаза, сказал: «Мы их возьмём!» Хотя их с матушкой и отговаривали, но они взяли, а ведь детки очень тяжёлые были.

А потом пришёл к нам и спрашивает: «Валентина Павловна, у вас есть детки?» А он к нам часто приходил и сейчас приходит, деток причащает. Вот тогда снова пришёл. Я отвечаю: «Есть,  батюшка. Вот здоровенькие, а вот эти с проблемами». И рассказываю: «Вот у этого незаращение мягкого и твёрдого нёба, у этого порок сердца, у этого гепатит С». Он их благословил и ушёл. Через неделю приходит со своей матушкой, Ириной Андреевной. Я им говорю: «Батюшка, ну как же вы ещё деток возьмёте? У вас же старшим ещё и двух лет нет?» А он отвечает: «Возьмём, Валентина Павловна. Матушка спит и видит, чтобы мы  взяли. Будет у нас четверо деток: два мальчика и две девочки».

Сначала был один мальчик у нас, Серёженька, они его взяли, сделали ему операцию на нёбе, а потом и девочка появилась, Ирочка. Батюшку Сергием зовут, и мальчик Серёжа, а матушку Ириной, а тут и девочка Ирочка. Тоже девочка несчастная. Мать выбросила в три месяца из коляски её. У неё парез руки. А хорошенькая такая, смотрит на батюшку своими глазками…

И они забрали и эту девочку. Я как-то ходила к Серёженьке на день рождения. Пошли они потом все вместе меня провожать. И батюшка им говорит: «Ну, попрощайтесь с Валентиной Павловной». И вдруг они запели «Многая лета», вы можете себе представить? Говорить ещё плохо умели, а запели! Я стояла, и у меня слёзы текли…

Вот это подвиг! Взяли таких больных деток. А матушка ещё говорила: «Здоровых-то сразу возьмут. А этих куда? В детский дом? Нет, возьмём мы». Понимаете? Сейчас уже детки подросли. И такие хорошие! Есть, конечно, проблемы, но как батюшка с ними возится: и в бассейн, и на массаж, и в спортивные секции!

У нас ещё Стасик был, там скелет один просто привезли. Ему было четыре месяца. И сказали, что он проживёт неделю, самое большее – две. Он просто дистрофик такой был. Кожа и кости. Сказали, что он умрёт. А мне в отпуск ехать. И я не смогла, в отпуск никуда не поехала. Две недели я от него не отходила. По десять граммов он ел, потом по двадцать. Потихонечку он прибавлять в весе начал. Глазами такими на меня смотрел! Чёрные такие глазищи. И что вы думаете? Он до девяти месяцев у нас встал. Мы когда его в дом ребёнка отвезли, ему сразу родители нашлись. Просто они не знали, что можно в больницах искать. Не всегда информация доходит. Вот сейчас, когда с нами волонтёры работают, сейчас легче стало. Многие люди так хотят детей, а информации нет.

- Как ведут себя будущие родители, впервые увидев своих детей? Бывает ли, что выбирают, думают, или всё же чаще берут не раздумывая, просто увидев, подержав на руках?

По-разному бывает… Приходят иногда родители, вижу – нет, не возьмут. И начинаю разговаривать с ними. Смотрю, стоит такая «мама» в сторонке, наблюдает свысока: «А у этого что? А этот с чем? А какая там мама? А чем она болела?» И пальчиком тычет. Понимаю: о-о-о, нет, не возьмут. Те, которые берут, они не спрашивают. Взяли на руки и всё. Вы не спрашивайте, вы возьмите! Доведите до ума. Ведь и свои дети какими, бывает, рождаются! Ведь это же тоже твой ребёнок! Посмотрел – и всё. Твой.

И вот та «мама» стоит. И я её спрашиваю: «Мама», вот смотрю я на вас, а у вас ведь ничего не дрогнуло внутри? Я ведь вижу, что не дрогнуло. Вы ведь не готовы пока стать матерью». Она поворачивается ко мне и отвечает: «Да, ничего ещё пока не дрогнуло». И я тогда начинаю потихонечку: «Значит, это не ваш ребёнок. Вы подождите тогда. У нас бывают детки, придёте, найдёте своего». «Пожалуй, вы правы», - соглашается. И уходит. Потому что у ребёнка антитела к гепатиту обнаружены, а это всего лишь перинатальный контакт. Но ей это было не важно, ей  здоровый был нужен, безо всяких проблем. Потому что она не мама. А другие родители берут не раздумывая и счастливы до безумия. Сколько раз так было! Всё с Божией помощью.

Вот иногда начинают потенциальных родителей пугать: и то у ребёнка не так, и это плохо. А я им говорю: «Не переживайте! Вы его любите, и у него всё пройдёт. Покрестите его, с ним разговаривайте, радуйтесь, говорите, что вы его любите. Чего вы хотите от ребёнка, когда он родился никому совершенно ненужный? В нём не нуждались, ещё когда он в животике был! Он же несчастный! Его жалеть и любить нужно!»

Разные бывают случаи. Одна мама колебалась, сомневалась. Она из Брянска сама, здесь в палатке торговала, денег мало. Как я её уговаривала! Говорю, что помогать буду, найду тех, кто поможет, волонтёры наши подключатся. Теперь она говорит, что каждый день Бога благодарит. Такой мальчик растёт! А она ведь уезжала, его уже хотели другим родителям показывать. Но она вернулась, успела. «Мам, - говорю, - как хорошо, что ты приехала!» Она его обхватила руками и даже на ночь из больницы уходить отказалась: поняла, чего чуть было не лишилась.

А вот недавно отправили девочку в дом ребёнка. Мама потенциальная, Анечка, что-то с документами замешкалась, пришла ко мне буквально на следующий день, а девочку-то уже увезли! И вот мы с ней туда бегом. Она отпуск взяла, потом ещё за свой счёт, каждый день ездила с девочкой гулять. Теперь она мне звонит, говорит: «У меня такое ощущение, что я с таким трудом выносила и сама родила этого ребёнка!» Вот такие бывают ситуации! Бывает, родители боятся на минуту от ребёнка отойти. Зовём их хоть поесть, а они отказываются (смеётся)…

Дети-отказники в детской больнице

- Может быть, какие-то семьи вам запомнились больше других?

Ой, да многих помню! Как их забыть-то? Все ведь через сердце прошли. У нас ведь борьба идёт за каждого ребёнка, чтобы они в семью попали. На хитрость иногда иду. Заставляю на руки взять, подержать, один на один с ребёночком остаться. И ведь помогает!

Сейчас девочка лежит от ВИЧ-инфицированной мамы, перинатальный контакт. Привезли такую крошечку, недоношенную, ей надо в тепле лежать. Мы уж её кутали, грели. Вот её тоже скоро родители заберут, документы уже оформляют батюшка с матушкой из соседнего города.

Пришли они как-то к нам и увидели эту девочку. Матушка светленькая, девочка на неё похожа. Я не знала, что он батюшка, и говорю: «Вы уж её покрестите сами, я не успела ещё». А матушка мне отвечает: «Да мой муж  батюшка» Я предполагала, конечно, похож он на батюшку, но решила издалека начать. Предупредила их сразу: «Девочка от ВИЧ-инфицированной матери». Они с девочкой побыли, а потом ушли.

Вскоре матушка звонит: «Валентина Павловна, я не приду». Я её уговариваю: «Да вы что? Девочка на вас похожа! Она вас ждёт! Вы приходите, поговорите с ней! К ней же никто не приходил, вы – первые! Она только вас ждала, и вдруг вот так!» У матушки-то, бедненькой, было состояние смятения: всё-таки ВИЧ, они с батюшкой молодые совсем, у них нет детей, это первый ребёнок, она и испугалась. Я ей опять: «Всё у неё пройдёт, не будет никаких последствий! Так ведь часто бывает!» На следующий день меня на пост вызывают, смотрю – матушка стоит: «Я пришла». А сама и глаза поднять не может, переживает  так. Она девочку взяла на ручки, стала её рассматривать, говорить с ней, подержала её, положила, села и сидит. Я ей: «Вы идите-идите!» Не уходит. Я снова: «Идите, девочке отдохнуть нужно». Отвечает: «Я её покормлю». Я уж специально начинаю: «Уходите!» А она не уходит. Ага, думаю, стоп! Значит, дрогнуло уже что-то! (озорно улыбается) И решили они девочку взять. А на днях результат анализов пришёл: ВИЧ не обнаружен! Слава Тебе, Господи! Документы уже готовы, скоро суд, и заберут малышку (глаза Валентины Павловны просто сияют).

Или вот журналист один был. Они с женой за мальчиком пришли, он уж больно мальчика хотел. А в палате девочка с гепатитом лежала. Они уже пошли документы подавать, чтобы сына забрать. Журналист тот на пороге обернулся и увидел глазки девочки через прутья кроватки… Теперь у них сын и дочка. Никакой гепатит, никакая болезнь не остановит родителей, тех, кто по-настоящему хочет детей.

Ещё девочка была, которую я потом под опеку взяла.   Ой, я, наверное, полжизни потеряла с этим ребёнком! Ей сейчас два с половиной года. Девочка сама азербайджанка, наверное, или другой национальности, не знаю. Её из роддома привезли, в бумагах написано: «Елена Бабаджановна Кулаева».

Как она плакала, как кричала! Как ей, наверное, было тоскливо и одиноко, бедненькой. Я с ней разговаривала: «Миленькая моя, хорошая, Елена Бабаджановна, давай привыкай к русскому языку. Баба Валентина меня зовут». Поговорю с ней, отойду – дела-то не ждут. Она в слёзы. Подойду – сразу замолкает. Мгновенно. Дети все чувствуют. А любовь – особенно.

А у нас в отделении в то время одна женщина лежала с ребёнком, она на девочку посмотрела и позвонила родственникам, туда, в свою страну. И родственнице говорит: «Ты знаешь, есть девочка очень хорошенькая, приезжай!» Та приехала, ей около сорока лет, сама врач, эпидемиолог. А муж на рынке здесь работает. Пришла к нам, как увидела девочку, обхватила её и говорит: «Всё, это мой ребёнок! Этого ребёнка я родила». А проблем очень много: ни гражданства, ни прописки нет. Ей и сказали, что ничего не получится. Они с мужем ко мне, просят оформить временную опеку. Как я могу на себя такую ответственность взять?! Я в кабинете закрылась и молюсь: «Боже Милостивый, помоги!»

Что тут было! Она на колени перед дверью встала и рыдает: «Мне без этой девочки жизни нет!» Так и плачем: она за дверью, а я в кабинете. Отец плачет: «Валентина Павловна, спасите! Я ведь жену потеряю. У меня ребёнка нет, а теперь и жену потеряю!» В коридоре всё отделение собралось. Я вышла и говорю: «Я не знаю, как вам помочь». А помочь хочется, я же тоже мать, бабушка, я же понимаю, каково это (вытирает слёзы). И мне пришлось им помочь, я их к себе прописала, мы по инстанциям набегались! Я взяла отпуск за два года и занималась документами. Я вам описать не могу! А теперь они все прописаны у меня, все трое. Они мне теперь звонят в любое время, если девочка болеет, я ночей не сплю – переживаю. Пока они ещё у меня так и прописаны, я даже квартиру поменять не могу, хотя недавно сын хороший вариант нашёл… Но я им верю… Как не верить?!

Сейчас Леночка такая красавица!  Хорошо говорит по-русски. Видит меня, бежит, ручки раскинет и кричит: «Баба Валентина! Самая лучшая моя баба Валентина!»

- А чудеса за эти годы бывали?

Да ведь каждый раз, когда родителей детям находим – это самое настоящее чудо. Иногда такими путями это случается, что только диву даюсь.

Ну, вот хотя бы недавно совсем… Шла я по улице из магазина и горевала: у нас лежала чудесная девочка, её уже должны были в Дом ребёнка переводить, а я всё ещё ей родителей не нашла. И  вот иду я, думаю об этом, голову ломаю, как быть. И вдруг слышу, женщина по телефону кому-то жалуется, что у неё уже и документы на руках, а ребёночка найти не может.

Я дождалась, пока она разговор закончит и подошла к ней. Что с этой женщиной было, когда она поняла, зачем я подошла! (Валентина Павловна смеётся) Так и нашла мама дочку, а дочка дождалась маму! А ведь та женщина не из нашего города даже, просто в гости к кому-то приехала. Ну, разве не чудо? И такие чудеса у меня за все эти годы сплошь и рядом.

- Валентина Павловна, вам кто-нибудь  помогает?

Волонтёры очень помогают. Звонят, спрашивают, нужно ли нам что-нибудь. Светочка у меня есть, волонтёр, помощница моя. Один раз звоню: «Светочка, манеж нужен срочно! У нас ребёнок такой, что мы не углядим за ним!» Скоро манеж уже у нас был. Из Королёва мужчина привёз. Сколько небезразличных людей! Усыновители часто приезжают, привозят для других деток вещи. Я благодарю всех, кто нам помогает. Молюсь за всех, прошу, чтобы Господь всех их, кого я и забыла, не забыл.

Мне кажется, нужно просто не проходить мимо. Сколько голодает сейчас детей! Скольким помощь нужна. Как их не любить, детей?! Даже чужих? Я с ними работаю и мне так хорошо с детьми! Если детей любить, они всегда отвечают. У нас сейчас девочка одна из интерната лежит. Говорили, что буйная, что регулярно в психиатрической больнице проходит лечение. А у нас она спокойная, не беснуется, ласковая: «Валентиночка Павловна, Валентиночка Павловна», - так ко мне всё время ласкается. Просто надо их любить…

Интервью это было записано семь лет назад, когда Валентине Павловне было чуть больше шестидесяти. С тех пор почти ничего не изменилось. Она всё так же днями и ночами пропадает на работе, ночует в палате отказничков, чтобы им не было одиноко, и очень радуется тому, что брошенных детей сейчас гораздо меньше, чем раньше, и настоящие родители находятся быстрее.

Фото - фотобанк Лори