Глядя на эти картины, не верится, что они выполнены без фотошопа. Однако, это правда. Только грим, только хардкор! Еще сложнее поверить в то, что на всех картинах – один и тот же человек. Художница-гример Белла Григорянц и фотограф Андрей Кеззин полгода работали над проектом «Внутри холста». Белла сама была моделью на всех картинах, гримером и постановщиком вместе с Андреем Кеззиным. Как создавалось это чудо, Материнству рассказали все участники процесса.

«Быть Фридой»

Белла Григорянц: Мы сделали 6 картин. «Автопортрет» Фриды Кало, «Автопортрет» Ван Гога, «Жанна» Модильяни, «Любительница абсента» Пикассо, «Монро» Уорхола, «Танцовщица» Дерена, «Демон сидящий» Врубеля. У нас была одна черновая картина – Фрида. После Фриды было уже 6 готовых картин.

- Откуда вообще родилась такая идея – побывать внутри холста? 

Мне пришла открытка от подруги из Испании, и на открытке была изображена Фрида.  Я посмотрела на  Фриду, она посмотрела на меня, и мы поняли, что мы должны быть вместе. Потом мы познакомились с фотографом Андреем Кеззиным. Я предложила ему рисовать картины на людях, он согласился. И мы решили начать с Фриды. Я ему сказала: ну тогда нам надо найти модель? На что он ответил: мне кажется, модель уже стоит передо мной. Так мы решили сделать Фриду на мне.

«Каждая наша следующая картина должна была быть сложнее предыдущей»

 

- Кто выбирал картину для работы? По какому принципу?

Выбирали вместе. Но у нас был принцип – каждая следующая картина должна быть сложнее предыдущей. Фрида была самая легкая. Самая последняя и самая сложная – это «Демон» Врубеля. Мы выбирали известные картины, герои которых не похожи на меня. Да, с Фридой у меня есть некоторое сходство. Но эта работа и была самой первой, разминочной.

«Быть Уорхолом»

- Как долго вы делали этот проект? Что было самое сложное?

Весь проект занял у нас полгода, потому что Андрей много уезжал в Питер, где у него были и другие проекты, съемки. Только подготовка к съемке одной картины занимала 1-2 недели. Это постройка задников, их покраска, подбор и покраска костюмов. Снимали мы у Андрея дома в его студии. Все костюмы, аксессуары, одежду мы подбирали и делали сами. Пришлось повозиться с картиной Мэрилин Монро. Нам нужен был парик, но мы не хотели использовать настоящие волосы. В итоге мы придумали сделать его из строительной пены. Андрей сделал парик из пены, а я его раскрасила.

Брюки Демона – это лыжный комбинезон. Все украшения я делала сама из полимерной глины. Трубку Ван Гога делала тоже  из полимерной глины. Сама обжигала ее и раскрашивала.  У нас была отличная ассистентка Лена, которая нам очень помогала во время съемок. На подготовку к съемке Врубеля у нас ушло 2 недели. Там были очень сложные задники – аж четыре штуки, плюс отдельная рельефная стенка. Мы разрезали гофрированный картон, прикрепляли его к доскам силиконовым клеем, потом покрывали эмульсией, потом раскрашивали. Это была самая сложная для нас работа.

«Быть Ван Гогом»

На съемках мне было сложнее всего, когда мы делали картину с Монро. Когда я уже загримировалась, мне стало казаться, что у меня ничего не получается, все не так и не то. Все, сворачиваемся, мы не будем снимать эту картину!  Сначала я была не совсем довольна гримом, потом мне оказался мал парик (тот самый – из строительной пены!). И Андрей его прямо в процессе съемки выскабливал изнутри, чтобы он сел мне на голову. Потом мне надо было сделать такое же выражение лица, как у Монро. Для меня это было очень сложно. Особенно, когда ты смотришь в камеру, за которой стоит Андрей и говорит: ну же, представь себе какого-нибудь парня! Он хотел меня настроить таким образом на нужный лад, но это вызывало у меня только приступы смеха. В итоге вся съемка Монро прошла с хохотом.

-  А сколько времени занимали сами съемки?

На съемку одной картины у нас уходил целый день – 8-9 часов. Но, например, сами съемки «Дамы с абсентом» длились всего 10-15 минут. Мне было очень легко войти в эту роль. А вот грим, покраска одежды, постановка света – на это уходило около 8 часов.

«Быть Пабло Пикассо»

- Какая твоя любимая картина?

«Автопортрет» Ван Гога. Эту картину Ван Гог нарисовал после того, как отрезал себе ухо. На этой картине очень сложно меня узнать. Если на остальных картинах я еще более-менее узнаваема, то на этой – нет. Мы с мужем даже думаем распечатать эту картину и повесить ее у себя дома. Еще мне, конечно, нравится «Демон». Но для «Демона» нужен большой формат.

- Тебе было легко работать с Кеззиным?

Да, с ним было очень легко и комфортно работать. Потому что я уделяю  большое внимание деталям. Пока мы не сделаем все идеально, я не могу закончить съемку. Когда мы снимали Ван Гога, Андрей сказал: все, сняли. Я посмотрела фотографии на компьютере и заметила одну неточность. И мы стали все снимать заново. Никакого недовольства со стороны Андрея в духе: «Ой, да ладно, все нормально, никто не заметит!», не было. Мы, наверное, два перфекциониста, которым важно, чтобы продукт был максимально качественным.

«Быть Модильяни»

- Этот проект показал, что ты – хороший гример, хороший постановщик. Хотя это было ясно тебе, наверное, еще и до этого. Но во время съемок этих картин выяснилось, что ты еще и хорошая актриса! Это не было сюрпризом для тебя?

Еще каким! Тем более что я побаиваюсь фотоаппарата. Но Кеззин смог сделать так, чтобы у меня не было страха камеры. Было сложно сидеть неподвижно долго, сводило спину. Я думаю, что это именно Кеззин смог вытащить из меня актрису. Думаю, что с другим фотографом такого не получилось бы.  

- Как муж отнесся к этому проекту? Ведь ему приходилось заниматься с детьми по выходным полгода, пока шли съемки.

Мы снимали по воскресеньям. Я уходила на весь день, совсем не видела детей. Сама подготовка к съемкам происходила либо, когда дети были в саду, либо когда они уже спали. Скажем, плащ Ван Гога я купила в секонд-хенде за 10 минут до закрытия. Уложила детей и рванула в магазин. А сами съемки – да, занимали полный день. Муж меня очень поддерживал, оставался с детьми. За что ему большое спасибо.

«Быть Андре Дереном»

«По мере того, как краска заполняла мое лицо, мое поведение становилось все более странным…»

 

- Какой характер тебе было сложнее всего передать?

Монро. Мэрилин Монро ведь была такой кокеткой, поедающей мужчин взглядом.   Вот это мне было очень сложно передать. Каждый раз во время грима, по мере того, как краска заполняла мое лицо, я начинала вести себя немного странно. С каждым героем – по-разному. И Андрей, и наша ассистентка Лена говорили: О, Белла входит в образ!

Когда я перевоплощалась в жену Модильяни, я была очень кокетливая, постоянно крутилась вокруг зеркала. Возможно, жена Модильяни вовсе и не была такой, но я прочувствовала этот образ именно так. Когда я была Ван Гогом, я была очень серьезной и строгой, всех подгоняла. Во время той съемки, кстати, у меня начал очень сильно болеть зуб, и боль отдавала в ухо. Так что все было очень реально для меня.

«Быть Врубелем»

Когда я была танцовщицей (кстати, красные волосы там – это тоже монтажная пена), я была очень веселая, беззаботная. Когда я была врубелевским Демоном, то чувствовала себя очень подавленной, обделенной. Почему-то во время последней съемки «Демона» мне ужасно хотелось есть, ужасно хотелось пить. Этими руками я ничего не могла взять, потому что краска смажется. Меня подкармливали печеньем, давали молоко. Но я все равно чувствовала дикий голод. Думаю, я была не совсем Демоном, скорее, таким… демоненком.

Рождение картины «Быть Врубелем»

 

 

 

 

 

 

 

 

- Что тебе дал этот проект?

Этот  проект дал мне чувство уверенности в себе не только, как в гримере, но и как в постановщике съемок. Потому что мы ставили кадр с фотографом вместе. У меня был потрясающий опыт – я была и Демоном, и Ван Гогом, и Мэрилин Монро. И я все это смогла сделать на своем лице!

- Этот проект - чистое творчество, или он имел какую-то коммерческую составляющую? Иначе говоря, удалось ли что-нибудь на нем заработать?

Пока мы еще не открыли продажи, но планируем. Мы хотим участвовать в выставках-продажах. Начнем осенью с Берлина. Мы хотим напечатать наши работы, это сложная задача, довольно дорогостоящая. Сначала мы хотим распечатать наши картины в одном экземпляре.

 - А кто будет покупать эти картины? Кому они интересны? Любители  этих художников?

Есть коллекционеры, есть те, кто открыли свой бар или клуб и не знают, что повесить на стены. Возможно, кто-то сделал ремонт в квартире и хочет повесить что-то необычное в гостиной над диваном. А даже репродукцию Врубеля не все могут себе позволить  купить, потому что она стоит сумасшедших денег. А нашу картину вполне можно купить.

- Трудно поверить, что картины выполнены совсем без фотошопа. Неужели это правда?

Да, это правда. У нас есть доказательства. Мы снимали видео-ролик самого процесса съемки.

- Вы взяли картины разных стилей: импрессионизм, модерн, поп-арт. Какой из них был наиболее интересен для работы? А за картины в стиле реализм вы бы взялись?

За реализм мы взялись бы, но не в рамках этого проекта. Потому что этот проект предполагает мазки. А в реализме нет простора для грима. Мы с Кеззиным планируем продолжать сотрудничество, возможно, доберемся и до реализма. Самый интересный, наверное, для меня был стиль фовизм. Это «Танцовщица» Дерена.

- В детстве ты любила рисовать? Училась в изостудии или художественной школе? Как пришла к работе гримера?

У меня за спиной много профессиональных курсов, но базу в меня заложили на студии у Владимира Зуйкова (это художник-постановщик, один из создателей знаменитого мультфильма «Винни-Пух»). Без него я бы не знала многого. Он научил меня видеть красоту во всем, не штамповать одну Барби за другой, а выражать эмоции, чувства и переживания через маски, рисунки, мультфильмы. Каждый раз, когда он видел ширпотреб в моих набросках, он был очень недоволен и учил меня рисовать «уродцев». Я делала мультики лет до 15, потом уже надо было уделять больше времени учебе, и от студии пришлось отказаться.  Зуйков привил мне любовь к очень странным персонажам. И в том, что я делаю сейчас, есть огромная его заслуга. Как пришла к гриму? Сначала я гримировала себя и своих друзей на Хэллоуин, потом начала брать за это деньги. Потом – подрабатывать в театрах, на разных мероприятиях.

- Ты показывала эти фотографии своим детям (У Беллы двое сыновей – 5 и 3 лет. Прим. Елены Сай)

Да, показывала. Реакция была примерно такая: «Ой, мааама!». Детям очень понравилось.  Младший сын очень удивился Ван Гогу. Обоим очень понравился «Демон», они его сразу узнали. Сказали, что красные волосы мне очень идут. Они хотели еще и еще фотографий. Мой старший сын очень любит творчество Ван Гога (старшему Мише, подчеркиваю, 5 лет!. Лена Сай). Миша спросил – когда мы теперь сделаем картину Моне. Так что у нас впереди большие планы!

Рождение картины «Быть Уорхолом»

Андрей Кеззин, фотограф:

- Почему вы решили делать картины на одном человеке? Откуда такая идея появилась?

Изначально решение собрать все картины на одной модели – это была, скорее, попытка усложнить процесс. Одно дело рисовать на «холсте», а другое - расписать самого себя. Но Белле это оказалось по плечу. И один раз окунувшись в «суть» холста, мы уже не видели «внутри» посторонних. Жадность,  наверное.

- Это не первый ваш проект с картинами? Расскажите про другие.

Проект с картинами в подобном ключе для меня первый, так как я всегда исключал копирование. Цитата – да, но не копирование. Поэтому тут я, скорее, помогал Белле, чем реализовывал нечто свое. Сначала я вообще скептически к этому отнесся, но ближе к середине я осознал сложность процесса, и дальнейшая работа была для меня уже вызовом. К тому же я никогда так глубоко не погружался в «историю света». Для меня очень полезный опыт.

- Какую картину было сложнее всего снимать и почему?

Сложнее всего для меня была первая картина, потому что, я повторюсь, на первом этапе я не отнесся к проекту серьезно. Сложно было заставить себя начать. А в остальном сложность это то, за что ты держишься. Потому что если тебе не сложно, то это совсем не интересно. Так что чем дальше мы «отходили по плану» тем интересней был процесс.

 - Какую технику использовали на съемках? Вся техника - ваша?

Углубляться в технические подробности я, наверное, не буду. Это будет скучно и непонятно для непосвященного читателя. Скажу только, что подбирать освещение для съемок мне помог 15-летний опыт работы в постановочной фотографии.  В среднем на постановку света я тратил от полутора до двух часов на картину. «Врубеля» мы готовили заранее, там свет сложный. В «Матиссе» у меня использовано 5 источников света.  Хоть ты и работаешь по эскизу (да простят меня великие художники), но прочитать, воссоздать и сделать так, чтобы в первую очередь была видна картина, а не то, как ее сфотографировали – это была непростая работа.

- Вы снимали у вас дома? Не мешали съемки обычной жизни вашей семьи? Как, кстати, ваша семья отнеслась к работе над этим проектом?

На время съемок дом превращался в мастерскую. Это всех устраивает. Судя по моему опыту, в Берлине это нормально. Печатники держат дома станки. Художники – мольберты, а я – 5 000 джоулей света.

- Какая дальнейшая судьба этих работ - печать, выставки, продажи?

Сложно сказать… Пока все это существует как интернет-проект, глубины нашей работы не видно. Это, конечно, немного обидно. Вся мощь того, что мы с Беллой сделали, будет видна зрителю в момент, когда он увидит напечатанный полутораметровый холст. Ведь тут очень важна детализация. Мы очень бережно подошли к такой тонкой теме, как копирование. Обратили внимание на детали. Изучали картины перед тем, как в них «попасть». И, конечно, хочется показать всю работу целиком, а не только превью. Так что мы рады предложениям от галерей, я думаю это достойная работа. Ее не стыдно показать людям.

- Сколько лет вы уже работаете фотографом?

В фотографии я с детства. То есть лет 30 уже. Но вот так, чтобы больше ничем другим, кроме фотографии – 15 лет. Из которых последние 3 года я точно понимаю,  что делаю. Но вообще чем только не занимался – и грузовик водил, и машины ремонтировал, и грузчиком на овощебазе работал, и свадьбы снимал.

- У этого проекта будет продолжение?

Мысль есть, и мы ее продолжим. Всегда нужны сложности, которые очень хочется преодолевать. Иначе жить скучно. Но, я думаю, мы немного поднимем планку в дальнейшем. Хочется поработать не только с формой, но и с содержанием. Плюс задействовать живое пространство. Это сложная интересная и опасная инициатива. Так что еще увидимся.

Рождение картины «Быть Модильяни»

Елена Хеннеберг, ассистент:

«Моя роль в процессе была спонтанной и совсем незапланированной. Я очень благодарна, что мне посчастливилось ассистировать для этого проекта! Не могу в точности вспомнить, с чего конкретно всё началось. Сначала я поправила тут, с дозволения, конечно же, затейников этого проекта, увидела что-то там, подрисовала, подкрасила, прикрепила и… понеслось! Кисти в моих руках не впервые, в России я закончила художественное училище, а после училась на фотодизайнера в Германии.

С Беллой и Андреем мне было очень комфортно работать. Мы были, безусловно, на одной волне.  Удивительное перевоплощение Беллы, её лёгкость и позитивный настрой создавали сказочную атмосферу на съёмочной площадке. Профессионализм Андрея Кеззина и организаторские способности ни на минуту не давали нам сомневаться, что всё получится. Белла входила в образ очень непосредственно и с каждым мазком краски на "живом холсте", мы как будто бы проникались идеей художника. А сколько восторга было при завершении работы!

Не могу сказать, что от какой-то работы мои впечатления были ярче, чем от другой. Но когда мы делали последнюю работу - "Демон сидящий" Михаила Врубеля, присутствовала уже не только радость от успешного завершения работы, но и грусть от расставания с этим проектом»

Рождение картины «Быть Ван Гогом»

 

 

 

Фотографии – Андрей Кеззин и из личного архива Беллы Григорянц