Дмитрий Михайлович Балашов родился в Ленинграде в 1927 году. Выпускник Ленинградского театрального института имени А. Н. Островского, кандидат филологических наук, писатель, фольклорист и историк, Балашов предпринял несколько экспедиций на Север, изучал устное народное творчество и издал несколько научных сборников. К художественному творчеству Балашов обратился уже в зрелом возрасте. В его книгах «Господин Великий Новгород», «Марфа-посадница», «Похвала Сергию», цикле романов «Государи Московские» исторически документальное воссоздание эпохи сочетается с воплощением ярких, драматических характеров людей из разных сословий. 17 июля 2000 года Дмитрий Балашов был убит у себя дома в деревне Козынево. В 2002 году суд признал виновными в преступлении ранее судимого жителя Новгорода Евгения Михайлова и сына писателя Арсения Балашова (за укрывательство убийства своего отца и угон его автомашины).

Селецкую волость татары  затронули краем, и жители владычных  деревень, где сидел данщиком Федоров, успели уйти в леса. Беда оказалась в другом. 

Когда Наталья с беременной невесткой и парнем-возчиком углубились в лес (с ними были еще  четыре мужицкие телеги),  ладя выйти к прежним, поделанным когда-то землянкам, оказалось, что узкий зимник, заросший к тому же высокою порослью,  совершенно непроходим  для  тележного  колеса.  Пришлось  выпрячь лошадей, телеги  загнать  в кусты и  далее, навьючив  лошадей, сколь  мочно, пробираться пешком, ведя коней в поводу. Шли очень долго, и Маша все более и более бледнела и закусывала губы. Когда Наталья сообразила посадить невестку на лошадь,  у той  уже  начались схватки.  До места  добрались-таки.  Ход  в полуобвалившуюся землянку был завален рухнувшим гнильем  и землей.  Внутри стояла затхлая вода. Мужики возились,  кое-как натягивая шатер. Бабы, уложив усмяглых  детей  на  попоны,  собрались  вокруг  боярыни. Наталья с  тихим отчаянием  смотрела на навестку, опасаясь  самого страшного.  Маша, лежа на спине, тужилась, мокрая от пота.  Бабы  хлопотали, кто-то  уже нес чугунок с горячей водой от  костра. Малыш, мальчик, все же родился живым...  Когда невестка, не  выдержав, закричала дурным голосом, Наталье стало худо.

Опомнившись, она сразу взялась за дело, перевязала пуповину, обмыла ребенка и Машу, сменила кровавую рубашку. Малыш  попискивал и был такой жалкий, сморщенный, видать, родился до времени.

Решительно оторвав рукав беличьей выходной душегреи, Наталья засунула туда маленького и приложила дитятю невестке ко грудям. Слава Богу, пошло молоко, и  малыш зачмокал. Только тут она повалилась на  колени, в  мох, и стала горячо молить Господа, смилостивился бы над роженицей и чадом. Для себя она не просила ничего.

Сварили кашу,  раздали. Маша только попила горячей воды да пожевала терпких, с кислинкой и  горечью ягод брусники и замерла, задремала ли. Кони переминались во тьме. Бабы и  дети, набившись в шатер, спали вповалку,  едва не  друг на друге, и Наталья  с невесткой, стиснутые и притиснутые друг  ко другу, едва могли пошевелить рукой, дабы поправить зажатый меж  них комочек новой жизни.

- Матушка!  - прошептала Маша под утро, заставив задремывающую Наталью
вздрогнуть и дернуться. - А ты так же рожала в лесе?

- Спи, доченька! - отмолвила Наталья, не сразу понявши вопрос невестки.
- Я ить не первого рожала, мне было легче! Спи, не то молоко пропадет!

Фото Elisa Coluccia

Храпели,  вздыхали  и  тонко  высвистывали   носом  спящие,  хрупали  и переминались  кони. Очередной  сторожевой мужик кормил валежником крохотный, лишь  бы только  не  угас, разложенный в низинке костер.  Наталья  с  трудом выбралась, отошла за кусты. Все тело болело, и ей было в труд разогнуться.

"Неужто простыла?" - со страхом подумала она. Страх  был не за  себя, а как останут без  ее помощи невестка с  новорожденным...  И  потому заставила себя встать, прибрести к костру. Долго сидела, отогреваясь, держа руки почти в  самом  пламени.  Мужик, что  следил за  костром,  вздыхал,  молчал. Потом изронил негромко:

- Как невестка-то  у тя, в поряде? Огневицы б не стало! А так... в лесе оно и чище, кажет, и вода, и все...  Ономнясь у нас баба Олена так-то в лесе родила, за клюквой ходила с женками... Дак заместо клюквы дитю  приволокла в корзинке. И бродом брела через реку по пояс там! И ничто, не заболела ничем, и младень хороший  такой, да вон он! Тот-то парень, что у лошадей спит! Вона какой лоб вымахал!

- Простудить боюсь! - отмолвила Наталья, глядя в огонь.

- Ето так,  ето конешно... - протянул мужик и замолк, не ведая, что еще сказать,  помыслить, лишь  подкинул  сук погоднее, чтобы  промерзшей боярыне было чем согреть себя. Мучительно  медленно пробираясь сквозь ночные туманы, наступил рассвет.