В последнее время я стал замечать, это бросается в глаза, что в обществе увеличивается количество откровенно сумасшедших. Это мы видим на улицах, потому что люди говорят с каким-то определенным пафосом, делают непривычные, необычные жесты, часто речь людей становится все более и более сбивчивой, все больше и больше сорных слов, незаконченных предложений, использование терминов не по прямому назначению. А в психиатрии одним из признаков психического расстройства является речевое расстройство. По уровню речи, по качеству речи как раз судят о психическом состоянии.

Если мы включим телевизор (это страшное предложение для интеллигентного человека, я вот с рядом крупных наших деятелей телевидения встречался, они говорят: «Конечно, вы не смотрите телевизор» с надеждой, что, может быть, я опровергну – конечно, не смотрю), там показывают совершенно невероятные вещи. Т. е. люди – ведущие, гости, программные редакторы, аналитики – постепенно утрачивают представление о связном внятном дискурсе, забывают, какую тему обсуждают, и разговор сводится то к крику, то к визгу, то к каким-то личным действиям. Говорят, один другого бьет, кричит, кто будет в аду гореть, кто что кому покажет из всяких непристойных частей тела, и это нарастает, как снежный ком. Смысл исчезает из общества, из культуры, из информационной среды, и люди все меньше понимают самые простые вещи.

Например, сводка новостей, простая вещь. Раньше люди более или менее понимали, о чем идет речь, а сегодня уже нет, не понимают, кто хороший, кто плохой. Хорошая Северная Корея или плохая, кто в Сирии с кем борется. Новости не попадают ни на какую интерпретационную решетку, а это и есть безумие.

Общество постепенно теряет самое главное человеческое достоинство – способность строить из разрозненных частей некую систему, систему понимания мира, строить мир, и вместо мира остаются отдельные фрагменты.

Один немецкий философ говорил, что животное все время ищет. Я в последнее время вижу, что люди тоже что-то ищут, они ходят и ищут, то есть, они ведомы определенными стратегиями. Но Хайдеггер, например, говорил, что животное одержимо – ist Benommen. Животное одержимо поиском или какой-то навязчивой идеей. Анализируя работы биолога Хюккеля, Хайдеггер говорит – обратите внимание на пчел, если переставить их улей на два метра с того места, на котором он стоял, они, вернувшись и не найдя, будут бесконечно долго кружить на том месте. Хотя, казалось бы – посмотри в сторону, вот он, твой улей. Нет, они будут падать от ужаса, наполненные медом, и уничтожаться там. Или как дятел, который долбит час по столбу, где явно нет никаких червей. Но он просто одержим этим стуком, как пчелы одержимы возвратом именно к тому месту, откуда они вылетели. Такое впечатление, что наше общество становится все более и более одержимым. Карьера. Им кажется, что это карьера. Это карьера, которая никуда не ведет, как пчелы, это все одно и то же. Они воспроизводят одни и те же действия, не задумываясь над их конечной целью, над их смыслом.

Фрагментаризация человеческой жизни, общества. Точно так же и в науке. Человек знает какую-то дисциплину, преподает, а что в остальном? Он вообще не понимает остальное в мире. Можно найти таких шизофренических преподавателей, которые не понимают сами, что говорят, но делают это из года в год.

Создается фантомное общество, общество, одержимое простыми вещами, как животные, некоторым набором поведения. Эта одержимость создает ощущение, что все в порядке, что я все понимаю, я контролирую ситуацию, я в тренде, я в топе. Но простите, дорогой, в каком тренде? А что за тренд? А что за топ? А куда ты карабкаешься? А что ты на самом деле хочешь? А какова твоя воля? Каково мышление? Какова стратегия? В каком обществе ты живешь? К чему ты сам? Если ты рождаешь детей, то зачем? Что ты им скажешь? Ты задумался, зачем тебе дети? Ты разводишь новый контингент для мора? Или ты в них вкладываешь что-то человеческое? Если человеческое – тогда расскажи, что человеческое? А в тебе что человеческое есть? Расскажи, проанализируй, ты же разумный человек. Можно представить, как в ответ раздастся шипение. Кто-то царапается, кто-то стучит, кто-то продолжает летать как ни в чем не бывало.

Мне даже кажется, что заседание Государственной думы или каких-то наших высокопоставленных, серьезных людей – это некая маска. На самом деле они наивные, потерявшиеся в мире шизофреники, которые просто строят умное лицо. А на самом деле, если спросить: «А что значит твое умное лицо, депутат?», он даже не сможет ответить, он одержим депутатством.

И никто не чувствует большой скорби и печали от отсутствия мира, от отсутствия смысла, от отсутствия стратегии, от отсутствия собственно человеческого измерения в нашей жизни. Телесно как-то каждый копошится, но это не человеческое существование. Просто выживание не может быть целью человеческой жизни, или прокормление, или продолжение рода – все это остаточные, недочеловеческие проявления. Человек живет мечтой, человек живет мыслью, человек живет волей, человек живет властью, человек живет философией и политикой. Если он отказывается, складывает свои полномочия мыслить и действовать, т. е. быть осмысленным существом, оперировать смыслом – значит, он сдает свое человеческое достоинство, а тогда он просто превращается в скот.

Но человек не животное. Мы можем спокойно наблюдать за полетом пчелы или стуком дятла, или бегом собаки, и особенно за элегантной и изысканной походкой кота по забору, но когда мы видим человека, который идет по забору, или долбится о фонарный столб, или ищет чего-то, например, в обществе или в каком-то ночном клубе, или в магазине, перебирая товары, запакованные генномодифицированные продукты, возникает ощущение отнюдь не созерцательного наслаждения природой и богатством ее разнообразия. Возникает ощущение глубокого сожаления о том, что люди в этом своем упадке сами не испытывают от этого боли.

Я смотрю на огромные потоки машин. Совершенно очевидно, что все люди едут напрасно. Они едут не туда, каждый из них по отдельности и все вместе. Они едут совершенно не туда, они толкаются, они визжат, свистят друг другу, нажимают на клаксон, пытаются проехать кто по тротуару, кто на красный свет, кто сбить старушку... Каждый из них индивидуально выбрал неправильный маршрут, потому что не выбирал. А человек – это тот, кто выбирает маршрут, кто думает – зачем? Человек – кто делает свое присутствие осмысленным. В этом наше человеческое видовое достоинство. Утратив его, мы не превращаемся в зверей. Мы превращаемся в больных, мы становимся хуже, чем звери. Мы становимся просто каким-то скотом, который еще никто и не разводит, он еще и никому не нужен, потому что его надо только кормить. Смотрите, сколько государственных машин, мощных лопастей, турбин, железных дорог все это ненужное месиво, эти бредящие массы перевозит, транспортирует, кормит, опекает, пока они не умрут. Огромные усилия закачивает совершенно впустую, потому что человек – это тот, кто придает бытию смысл, тот, кто задумывается о бытии. А тот, кто не задумывается о бытии – тот лишний, лучше бы ему вообще не рождаться.

Раз уж мы родились, мы обязаны отвечать на вызов бытия, и наш Dasein, и наше присутствие в мире, наше наличие здесь – это открытая рана. Человеком быть трудно, мыслить очень ответственно и очень рискованно, у нас нет другого выхода просто. Безумие, на самом деле, тоже не спасает, потому что втайне в каждом из нас есть ощущение, что мы делаем что-то не то, идем не туда, едем не так, живем неправильно, не с теми, не в том времени и месте, и не имеем по-настоящему того предназначения, которое привело нас в этот мир. Кто в этом виноват? Кто-то виноват. Я думаю, что во всем власть винить, конечно, нельзя, но наша власть является зеркалом этого состояния. Она, к сожалению, не умнее, чем все остальные, а должна была бы быть умнее. Поэтому вопрос о смысле должен быть как минимум поставлен в центр национальной дискуссии.