Все это так... Но этим не должно заслоняться от нас основное
стремление детского разума овладеть наибольшим количеством знаний,
необходимых для правильной ориентации в мире.
Какой бы неустойчивой и шаткой ни казалась нам (особенно в первые
годы) умственная жизнь ребенка, мы все же не должны забывать, что ребенок
от двух до пяти - самое пытливое существо на земле и что большинство
вопросов, с которыми он обращается к нам, вызвано насущной потребностью его
неутомимого мозга возможно скорее постичь окружающее.
Главное отличие человека от всех, даже высших, животных заключается в
том, что животные, встречаясь с каким-нибудь жизненным фактом, никогда не
спросят себя, почему этот факт существует.
Вопросы "почему?", "отчего?" возникают лишь в уме у человека.
"Желание узнать причины, как что делается возле нас, совершенно
естественно человеку в каждый возраст, - утверждает А.И.Герцен в своих
"Разговорах с детьми". - Это всякий испытал на себе. Кому не приходило в
голову в ребячестве, отчего дождь идет, отчего трава растет, отчего иногда
месяц бывает полный, а иногда видна одна закраинка его, отчего рыба в воде
может жить, а кошка не может?.. Людям так свойственно добираться до причины
всего, что делается около них, что они лучше любят выдумывать вздорную
причину, когда настоящей не знают, чем оставить ее в покое и не заниматься
ею.
Такого любопытства - знать, что и как делается, - звери не имеют.
Зверь бегает по полю, ест, коли что попадется по вкусу, но никогда не
подумает, почему он бегает и отчего он может бегать, откуда взялся съестной
припас, который он ест. А люди всем этим заботятся"*.
______________
* А.И.Герцен, Разговоры с детьми, Собр. соч. в 30-ти томах, т. XIV, М.
1958, стр. 206.

Больше всего люди "заботятся" этим в ребячестве. С возрастом
пытливость угасает, особенно у тех, кто привык думать и жить по инерции...
Не то ребенок - в возрасте от двух до пяти.
Вот стенографическая запись вопросов, заданных с пулеметною скоростью
одним четырехлетним мальчуганом отцу в течение двух с половиной минут.
- А куда летит дым?
- А медведи носят брошки?
- А кто качает деревья?
- А можно достать такую большую газету, чтобы завернуть живого
верблюда?
- А осьминог из икры вылупляется или он молокососный?
- А куры хожут без калош?
И вот вопросы другого ребенка:
- Как небо получилось?
- Как солнце получилось?
- Отчего луна такая ламповая?
- Кто делает клопов?*
______________
* К.Рождественская, Особенности детского восприятия. Журнал "Детская
литература", 1940, ь 5, стр. 10.

Иногда эти вопросы следуют один за другим более замедленным темпом. В
неизданном дневнике Ф.Вигдоровой приводятся такие вопросы ее пятилетней
дочери:
"Кто такой гигант? - А гигант может поместиться в нашей комнате? - А
если встанет на четвереньки? - А гиганты ходят в одежде или голые? - А что
гиганты кушают? - Они добрые или нет? - А может один гигант убить всех
фашистов?
Все это не сразу, а порознь. Значит, голова продолжает работать,
раздумывать".


Машенька о радио:
- А как же туда дяди и тети с музыкой влезли?
И о телефоне:
- Папа, когда я с тобой говорила по телефону, как же ты туда, в
трубочку, забрался?


Мне сообщают о трехлетнем мальчугане, который задал такой же вопрос.
Его тетка, физик по образованию, тотчас же принялась объяснять ему
устройство телефонного аппарата.
Он внимательно слушал ее, но после всех объяснений спросил:
- А как же папа оттуда вылез?


- Кто сделал дырки в носу?


- И почему у одних только мамов есть молоко для маленьких, а у папов
нет?


Гораздо реже, чем "отчего?" и "почему?", ребенок задает вопрос:
"зачем?" Но все же задает его с горячим упорством.
К трем годам - порою даже раньше - он проникается твердой
уверенностью, что все окружающее существует не "просто так", а для
какой-нибудь точно обозначенной цели, - главным образом для удовлетворения
его собственных нужд и потребностей. Корова - чтобы давать ему молоко,
яблоня, чтобы снабжать его яблоками, тетя Зина, чтобы по праздникам угощать
его тортом. Когда же целесообразность окружающих его людей и предметов
остается непонятной ему, он видит здесь нарушение строго установленных
законов природы и заявляет протест:
- Мама, зачем это в каждую черешню кладут косточку? Ведь косточки все
равно надо выбрасывать.


- Зачем снег на крыше? Ведь по крыше не катаются ни на лыжах, ни в
санках!


- Ну хорошо: в Зоопарке звери нужны. А зачем в лесу звери? Только
лишняя трата людей и лишний испуг.


Иногда вопросы "для чего?" и "зачем?" возникают у малых детей в самых
неожиданных случаях.
Трехлетняя Верочка от кого-то услышала, что не следует вставать с
левой ноги, и решила всегда вставать с правой. Но запомнить, где левая
нога, а где правая, было не так-то легко, и Вера не раз ошибалась. Эти
ошибки очень огорчали ее. В конце концов она чуть не со слезами
воскликнула:
- И зачем это приделали левую ногу?


У Чехова есть крохотный рассказ "Гриша", где собрано столько
наблюдений над малым ребенком, сколько иной профессиональный психолог не
сделает за всю свою жизнь. Гриша (двух лет восьми месяцев), как и всякий
человек его возраста, задает себе вопросы "почему?" и "зачем?" по поводу
многих предметов и лиц, причем считает их существование оправданным лишь в
той мере, в какой они служат ему. Так, по его убеждению, часы в столовой
нужны исключительно для того, чтобы махать маятником и звонить. Еще больше
оправдано существование няни и мамы:
"Они одевают Гришу, кормят и укладывают его спать, но для чего
существует папа - неизвестно"*.
______________
* А.П.Чехов, Собр. соч. в 12-ти томах, т. 4, М. 1955, стр. 188.

С возрастом познавательные интересы ребенка все более утрачивают свою
неустойчивость, и уже к пяти-шести годам он начинает серьезнейшим образом
относиться к материалу своей интеллектуальной работы.
Очень убедительно говорится об этом в письме, которое написала мне из
города Пушкина юная мать, Нина Васильева, о своем четырехлетнем Николке:
"...Он настойчиво расспрашивает меня, что такое война, что такое
граница, какие народы живут за границей, кто с кем воевал и с кем дружно
жил, с кем собирается воевать и что побуждает к войне тех или других и т.п.
Отбою нет: так настойчиво, точно хочет заучить.
Я часто отказываюсь отвечать ему, потому что не знаю, как примениться
к четырехлетнему уму; он раздражается и даже начинает презирать меня за
незнание.
- Как устроен водопровод, паровой котел, трактор, автомобиль,
электрическое освещение, что такое гроза, откуда берутся реки, как охотятся
на диких зверей, на каждый вид в отдельности, отчего заводятся в утробе
матери детеныши - "от пищи, что ли?" - подробно о птицах, о жителях прудов,
где мы копаемся сачком, - вот его вопросы, они исходят исключительно от
него самого без всякого толчка с моей стороны, и все они трактовались еще в
прошлом году, когда ему было три года.
Часто я отвечаю ему в духе: "Вырастешь, Саша, узнаешь", - как у
Некрасова. Он серьезнейшим образом, очень продуманно говорит:
- Не будешь мне отвечать, я буду глупый; а если ты не будешь
отказываться мне объяснять, тогда, мама, я буду все умнее и умнее..."
Не всякий ребенок способен так отчетливо и внятно мотивировать
требования, которые он предъявляет ко взрослым, но всякий предъявляет их с
такой же настойчивостью.
Эти требования четырехлетний Сережа лаконически выразил в таком
обращении к маме:
- Я почемучка, а ты потомучка!
И те взрослые, которые брезгливо отмахиваются от "докучных" вопросов
ребенка, совершают непоправимо жестокое дело: они насильно задерживают его
умственный рост, тормозят его духовное развитие. Правда, в жизни ребенка
бывают периоды, когда он буквально замучивает своих бабок, отцов, матерей
бесконечными "почему" и "зачем", но чего бы стоило наше уважение к ребенку,
если бы мы ради личных удобств лишили его необходимейшей умственной пищи?
"Есть детский возраст, - пишет Борис Житков, - это между 4-мя и 6-ю
годами, когда дети неотступно, просто автоматически, кажется, на каждое
слово взрослых отвечают, как маньяки, как одержимые: почему?
- Птичка летает, птичка порхает! - пробует отвлечь их взрослый.
Но ребенок неукоснительно спрашивает:
- Почему порхает?
Даже "серенький козлик" не утешает, сейчас же вопрос:
- Почему серенький?
Но не только "почему серенький?" - вопросы ставят родителям прямо
деловые, конкретные вопросы. Тут у родителей часто не хватает сведений, а
тогда чаще не хватает смелости ответить: "Не знаю. Погоди, справлюсь,
скажу".
Родители в таких случаях зачастую врут.
Врут из двух соображений: во-первых, чтобы отстать от надоедливого
"почемучки", и, во-вторых, чтобы не потерять авторитета всезнайства.
Вопросы ребят самые универсальные; нужно, конечно, быть энциклопедистом,
чтобы на все эти вопросы дать ответы, а зачастую и быть философом. Какая уж
там энциклопедия и философия, когда трое на все голоса пристают и за юбку
дергают! И родители волей-неволей брякают, что в ум взбредет. Но слово
родителей - авторитет. И вот над авторитетной санкцией размышляют жадные
умы.
Часто ни разу в жизни не придется больше поставить этот вопрос, и,
право, на всю жизнь западет это раздраженно брошенное слово, и кто знает,
когда оно выплывет и окажет незримое свое действие в поступках взрослого
человека...
Взрослый давно забросил эти "почему": то ли устав спрашивать, то ли
отчаявшись получить исчерпывающий ответ. Но ребенок, раз поверив в ум и
знания взрослых, не отстает и спрашивает:
- А почему глиняный?
А взрослый отвечает что попало, в надежде: вырастет - сам поймет, в
чем дело, когда поумнеет. А этот маленький, от которого он отмахивается
авторитетной глупостью, не глупей его. Его ум еще не засорен и жадней к
знанию"*.
______________
* Жизнь и творчество Б.С.Житкова, М. 1955, стр. 385-386.

Но, разумеется, далеко не все родители отвечают что попало.
Чувство своей социальной ответственности за правильное воспитание
ребенка заставляет многих матерей и отцов усиленно заниматься
самообразованием - специально для того, чтобы исподволь подготовиться к
неизбежным вопросам четырехлетних мыслителей.
"Надо признаться, что у меня часто не хватает знаний, чтобы ответить
на ряд вопросов детей, - пишет одна мать в стенгазете детского сада. - Те
элементарные сведения, которые я получила в школе в области естествознания,
биологии, не всегда достаточны, наполовину забыты, а ведь вопросы ребят
бывают очень разнообразны... Отвечать на эти вопросы надо, и надо ответить
так, чтобы ребенок понял... И вот приходится ходить в планетарий, брать
книжку "Правда о небе", браться за ботанику, зоологию..."*
______________
* Э.И.Залкинд, Как отвечать на вопросы детей. Сборник "Воспитание
ребенка в семье", М. 1950, стр. 230.

Наш воспитательский долг - не только отвечать малышам на их
бесконечные вопросы, но и активно пробуждать их пытливость, чтобы число
этих вопросов росло. Нужно ли говорить, что из года в год, а порою из
месяца в месяц эти вопросы становятся все содержательнее?
Отсюда, конечно, не следует, что мы должны сразу перегружать детский
мозг всей своей тяжеловесной эрудицией. "Толково ответить на вопрос
ребенка, - писал Горький, - большое искусство, оно требует осторожности".
Наши ответы на вопросы детей должны быть строго дозированы. Ведь дети
совсем не требуют от нас, чтобы мы раскрывали перед ними всю истину - всю
до конца, во всей ее сложности и глубине. Вот один из многих примеров,
которые ежедневно убеждают нас в этом.
- Мама, как едет трамвай?
- По проводам идет ток. Мотор начинает работать, вертит колесики,
трамвай едет.
- Нет, не так.
- А как же?
- А вот как: динь, динь, динь, ж-ж-ж-ж!
По наблюдениям советских педагогов, "даже дети дошкольного возраста не
всегда своими вопросами стараются добиться настоящей, доподлинной причины
того или другого явления, объяснение которого можно дать только в научной
форме, недоступной ребенку".
Детям понятны главным образом поверхностные, внешние связи между
явлениями природы. Поэтому ребенок удовлетворяется иногда простой
аналогией, ссылкой на пример"*.
______________
* Э.И.Залкинд, Как отвечать на вопросы детей. Сборник "Воспитание
ребенка в семье", М. 1950, стр. 225-226.