1-2


Петр Семенович нервно жал на кнопку лифта. На десятом этаже эта чертова кнопка постоянно заедала. Уже несколько раз Любочка звонила в ДЭЗ, ее вызов регистрировали, и за этим ничего не следовало. И сейчас по привычке Петр Семенович хотел было крикнуть Любочке, что опять кнопку не починили, но сразу опомнился: в этот раз Любочка не провожала его на работу, и никогда больше не будет провожать.
Они взрослые люди и спокойно, без ссор решили, что им лучше разойтись. А это значит, что Петра Семеновича больше никто не будет провожать на работу, равно как и встречать, радоваться ему и любить. Так уж устроена судьба!
Прошлым вечером они долго разговаривали и пришли к выводу, что слишком поздно уже в их возрасте менять жизнь.
Любочка уже давно была в разводе, дети выросли и разъехались, она привыкла жить одна, сама обустраивать свой быт и досуг. Петр Семенович – уже немолодой вдовец, дочка вышла замуж и готовилась сделать из своего папы дедушку.
Встреча Любочки и Петра Семеновича была полной случайностью: год назад она шла из магазина, обвешанная пакетами с покупками и случайно поскользнулась на банановой кожуре (и куда смотрели дворники?!). Пакеты сразу порвались и все покупки рассыпались по асфальту. Петр Семенович, случайно проходивший мимо, как настоящий джентльмен, помог даме встать и все собрать, после чего сопроводил ее до квартиры…
А сейчас он последний раз обернулся на дверь той самой квартиры и на выдохе нажал еще раз на кнопку лифта. Кнопка наконец-то сработала. Заходя в лифт, Петр Семенович увидел себя в зеркале (и зачем зеркала повесили в лифтах?), он даже вздрогнул от неожиданности: только вчера, до разговора с Любочкой, он казался себе еще молодым мужчиной, а сейчас увидел в отражении старика.
Вроде бы и не было серьезных причин для расставания: они никогда не ссорились, им даже многие завидовали. Но было что-то в их совместной жизни, что не позволяло им чувствовать себя «в своей тарелке». Например, Любочка привыкла выдавливать зубную пасту из середины тюбика, а Петр Семенович с края, Любочка любила все недосаливать, Петр Семенович привык к соленому, Любочка была «совой», а Петр Семенович «жаворонком», и таких примеров можно привести еще массу.
И вот, вчера вечером они затеяли уборку. Петр Семенович в очередной раз загрузил в стиральную машину белое белье вместе с цветным, Любочка протерла жидкокристаллический монитор влажной тряпкой, а после того, как они заметили промахи друг друга, Любочка села медленно на край стола, опустила голову и сказала: «Петя, у нас ничего не получится. Уже слишком поздно для нас.» Петр Семенович сел с ней рядом, тоже опустил голову, и так они просидели еще долго…
Петр Семенович, погруженный в раздумья, доехал до первого этажа. Он не мог понять, почему его жизнь не складывается. Почему последний луч надежды в виде Любочки его покинул? Да, он был человек мягкий, нерешительный, безотказный, добрый, но это не повод для судьбы лишать его счастья.
Выходя из подъезда, Петр Семенович случайно наступил в кучу мусора, которую дворничиха Баба Нюра выметала из дальнего угла. Баба Нюра была громогласной женщиной старой закалки и не могла пропустить такой удачный повод показать, кто во дворе хозяин:
- Да что ж такое! Чуть солнце встало, а они уже ходють и ходють! И где ж твои глаза интеллигентные? Сам, вон, одет прилично, а аккуратности не обучен. Рот разинул и идёть, идёть, по сторонам не смотрит!
Петр Семенович встал в куче мусора, как вкопанный. Голос Бабы Нюры его оглушил и одновременно разбудил. В его голове проснулось негодование: почему даже дворничиха без зазрения совести может на него кричать? Почему он не может повлиять даже на это?
- Кто я: тварь дрожащая, или право имею? - подумал Петр Семенович, медленно разворачиваясь.
- Небось, дома-то мусор по квартире не раскидываешь, а во дворе можно? Так, что-ли, получается? – продолжала Баба Нюра
- Извините, - сказал Петр Семенович, но мысли его были уже далеко не о Бабе Нюре и ее мусоре.
Он развернулся и бегом побежал обратно в подъезд. Несмотря на то, что на первом этаже кнопка лифта не заедала, Петр Семенович ею не воспользовался, а побежал бегом на десятый этаж.
- Все ходють да ходють туда-сюда. Делать что ли нечего? – разошлась Баба Нюра.
Но Петр Семенович ее уже не слышал, он снова был молод и бежал наверх, перепрыгивая через ступени.

3-4


Крик Бабы Нюры разбудил Шурика. Он сегодня собирался честно проспать институт. Накануне специально отключил будильник, но Баба Нюра своим ором поломала все его планы. Сделав героическую попытку еще вздремнуть, накрывшись одеялом, после очередного «ходють и ходють» Шурик все таки встал. Несмотря на попытки двигаться медленно, он был готов к выходу уже через полчаса, но мысли о вчерашнем разговоре с Юркой не позволяли ему сделать шаг за дверь и успеть к первой лекции.
Юрка был одного с Шуриком возраста и того же роста, но разница между ними была огромной: Юрка держался уверенно, вел свободный образ жизни, и не стеснялся в расходах. Шурик был среднестатистическим сутулым ботаником, считающим каждую копейку.
И вот, Юрка по доброте душевной решил дать шанс другу детства, вывести его в люди. Шурик был парень не глупый и отдавал себе отчет в том, что источники Юркиных доходов, прямо скажем, не законны, но обаяние самоуверенности и свободы друга были сильнее страха.
Юрка обещал сегодня утром зайти за Шуриком и взять с собой для помощи в «реализации стаффа». И надежда на то, что он так и сделает, не позволяла Шурику покинуть сейчас дом. Долго ждать не пришлось: через минут двадцать Юрка позвонил в дверь квартиры. Вид у него был не очень презентабельный (не выспавшийся), но заметно было, что он очень спешил. Поэтому без промедлений они оба зашли в лифт и поехали вниз, а между первым и вторым этажами в лифте погас свет и движение остановилось…
- Черт! […цензура…], - взвыл Юрка и начал колотить по двери ногой.
Шурик знал, что в такой ситуации нужно вызвать диспетчера, но панель с кнопками была обесточена, а номера телефона он не знал.
- Спокойно! Сейчас кто- нибудь пройдет мимо, и мы попросим вызвать лифтера, - сказал он.
- Да […цензура…] я твоего лифтера! […далее еще на целый абзац цензуры…]
Шурик еще никогда не видел Юрку таким: самоуверенности и обаятельной веселухи не было и следа. Сейчас его друг еще больше побледнел, на лбу выступил пот.
- У тебя клаустрофобия? - с пониманием поинтересовался Шурик.
- Какая, на[…] классофобия? Мне нужно уколоться, идиот!
Через пять минут Юрка начал мелко дрожать, вскочил и опять начал колотить по двери. За решеткой лифта показалась дворничиха Баба Нюра, она молча профессионально оценила ситуацию и пошла вызывать лифтера. ….
А Шурик стоял, вжавшись в угол кабины лифта, и молча наблюдал за поведением своего друга детства, который тратил остатки своей энергии на войну с дверью советского лифта. Через двадцать минут помощь все еще не пришла. К тому времени Юрка уже выбился из сил, сел на пол и заплакал.
- Б[…]яяяяя, как же мне х[…]во!
Шурик понял, что уже можно сделать то, к чему он готовился последние двадцать минут: он достал телефон и набрал «03». Юрка молчаливо не возражал…
Через полчаса Шурик уже помогал нести носилки с Юркой до белой машины с красным крестом.
- Проходите, мамаша, проходите, ничего интересного, - проворчал водитель скорой помощи и сел за руль.
Два друга детства посмотрели друг другу в глаза.
- Я тебе потом позвоню, - сказал Юрка
- Ты давай, там, поправляйся.
- Родителям не говори… Ты куда сейчас?
- В институт. Еще на последнюю пару успеваю.
- Ясно! А у вас там есть платное отделение?
- Вроде да. Ну ладно, созвонимся, - сказал Шурик, захлопывая дверь скорой.
Он развернулся и быстрым шагом пошел к метро. Идти с расправленными плечами и поднятой головой было не привычно, но приятно…

5-6


Марина припарковалась у своего подъезда. Это было большой удачей, так как обычно весь двор был забит машинами. Но в этот раз Марина приехала с работы рано, потому что сегодня был короткий день в связи с празднованием дня рождения главы фирмы, и успела занять удобное парковочное место.
Марина была молодой, красивой, успешной и умной женщиной. Вокруг нее всегда была куча поклонников, но она знала себе цену и ждала абсолютно идеального принца на белом коне. Большинство ее подруг детства уже повыскакивали замуж и понарожали детей, в связи с чем перестали интересовать Марину. Мысленно она их называла «мамаши», что в ее понимании означало: замученная жизнью неухоженная женщина, обвешанная орущими детьми, прислуживающая располневшему мужу, который лежит в майке и трусах перед телевизором и смотрит футбол, потягивая пивко. Сама Марина не собиралась превращаться в подобное нечто, и поэтому не заводила длительных романов и надежно предохранялась от катастрофы в виде беременности.
Но сейчас Марина думала не об этом, у нее было хорошее настроение, она шла к своему подъезду счастливая, красивая и успешная.
В тот момент, когда она открывала дверь подъезда, ей навстречу вылетел растрепанный ребенок и, чуть не сбив ее с ног, побежал во двор. Марина знала это неопрятное чудо-юдо, это была восьмилетняя Вероника с шестого этажа. Девочка была сиротой на попечении бабушки. Бабушка была любительницей выпить и за внучкой не следила. Уже несколько раз их навещали социальные работники и грозились забрать Веронику в приют, но почему-то медлили. Марина не испытывала к этому ребенку ни капли жалости, она вообще не любила детей, и ее раздражала неторопливость органов опеки, или какие там органы этим занимаются? Скорее бы уж забрали это маленькое чудовище.
Проводив взглядом Веронику, Марина собралась, было, пойти дальше, но замерла: на ее плаще стоимостью почти тысячу долларов в области живота синел отпечаток детской руки. По всей вероятности это была краска, причем плохо отстирывающаяся. Марина начинала закипать изнутри. Ей захотелось догнать и прибить на месте эту проклятую девчонку. Она медленно развернулась и, считая про себя до десяти, пошла за маленькой замарашкой.
Вероника только что смастерила из бумаги самолетик, раскрасила его синей краской и сейчас пыталась его запустить. Она в пятый раз подняла свою криво упавшую поделку и собиралась запустить самолет в шестой раз, когда приблизилась разгневанная Марина и грубо за шиворот развернула к себе лицом.
- Посмотри, что ты наделала! Ты вообще соображаешь, сколько стоит это плащ? И вообще, что-нибудь соображаешь? – закричала Марина, демонстрируя синее пятно у себя на животе.
На крик подоспела Баба Нюра. Она, как лев-самец, почуявший конкурента, не могла позволить, чтобы в ее дворе кто-то кричал громче нее самой. Обоих дам Баба Нюра знала хорошо: с Мариной у них была «война» еще с детства последней, а Веронику приходилось иногда припугивать метлой, если шалила. Чувствуя в себе потребность продемонстрировать свой доминирующий крик Баба Нюра мучительно выбирала на кого из этих девчонок лучше обрушиться. Для обоих у нее был готов набор колких фраз. И, как истинный мастер слова, Баба Нюра обложила обеих:
- Ах! Боже мой! Вещь-то какую попортили! Да что ж это такое-то? Да как тебе не стыдно?! Пятно-то, небось, и не ототрется теперь, - громко запричитала Баба Нюра, обращаясь к Веронике, - Да разве ж можно портить чужие вещи? Ты ж еще только жизнь начинаешь. Да ежели так ко всему относиться, то вырастешь, вон, как эта, - грамотно перевела тему на Марину Баба Нюра, - В детстве-то тоже хулиганкой была. Уж сколько я ей метлой-то грозила, а все без толку. И чего? Вон, выглядит как проститутка, даже мужика приличного найти не может, тьфу! И ты такая вырастешь!
Марина открыла было рот, но отчет об ее двух высших образованиях и хорошей работе был профессионально парирован новой волной возмущения дворничихи.
Марина молча взяла Веронику за руку и повела ее подальше от «рыков победившего льва» к своей машине.
- Сейчас поедем в магазин, я куплю тебе дорогую одежду, дам тебе краски и посмотрим как ты свои новые вещи будешь пачкать. – уже спокойно и даже весело сказала она.
Марина повезла Веронику в свой любимый бутик. Там она подобрала девочке полный комплект одежды в своей любимой, фиолетовой, цветовой гамме, а заодно купила себе новый фиолетовый плащ.
Вернулись к дому они вместе, держась за руки, обвешанные пакетами с покупками. Возле соседнего подъезда стояла «скорая», проходя мимо которой Марина из любопытства попыталась рассмотреть пациента.
- Проходите, мамаша, проходите, ничего интересного, - проворчал водитель скорой помощи и сел за руль.
Марина от неожиданности чуть не выронила пакет, но Вероника его поддержала. Они переглянулись… и Марина почувствовала, что слово «мамаша» не такое уж обидное.

7-8-9-10


Юля сегодня задержалась на работе. Она шла домой одновременно довольная и расстроенная. Довольная потому, что сегодня очередной раз была с любимым человеком, а расстроенная от осознания своей вины в развале чужой семьи. Дело в том, что ее начальник был человек женатый, их роман развился как то случайно и незаметно, и сейчас дошел до той точки, когда нужно что-то менять. Юля была женщиной свободной, а вот герой ее мечты был до встречи с ней счастлив в браке уже 24 года и имел двоих детей, которые сейчас уже подросли и поступили в институты.
Подруги не понимали Юлиного увлечения.
- Это обычный служебный роман с молоденькой секретаршей. Мужик просто решил развеяться от семейной рутины. Ничего серьезного не получится, – говорили они.
Но Юля знала его лучше: он уже несколько раз порывался рассказать все жене и развестись, но Юля пока отговаривала его от этого бесповоротного шага. Она знала, что он еще любил свою супругу, и эта мысль пока удерживала ее от решительных действий.
Юля шла погруженная в свои мысли. Она даже не подозревала, что прямо сейчас ей на встречу шел человек с такими же проблемами: Юра тоже шел домой после свидания с дамой сердца, и его возлюбленная тоже была немного замужем. Юру терзали те же мысли, что и Юлю: настолько ли ему дорога его избранница, чтобы разрушить ее семью и создать новую?
В Юриной и Юлиной головах синхронно вращались одинаковые мысли, они синхронно шли друг на встречу другу, синхронно смотрели далеко перед собой, и, поравнявшись,… синхронно упали.
- По-моему я подвернул ногу. Вы в порядке? – поинтересовался Юра, потирая левую лодыжку.
- Я вроде ничего, просто ушиблась. Что за глупые шутки? Кому в голову пришло бросить на дороге банановую кожуру?
- Наверное дети шалят, или просто случайно обронили. А ногу я действительно подвернул.
- Давайте я вам помогу, вам далеко?
- Да что вы! Мне как то неудобно, это я должен вам помогать.
- Ну, у меня то нога не подвернута. Да ладно, бросьте, я вас провожу, я не спешу. Вы же сами не дохромаете до дома.
- Спасибо! Неудобно конечно, но я вас потом отблагодарю. Кстати, разрешите представиться, Юрий.
- Юля.
…

Вечер незаметно опускался на двор.
Дворничиха Баба Нюра дожевывая банан смотрела в след удаляющейся хромающей парочке. Позвякивая ключами от электрорубки, она важным взглядом окинула свои владенья. В загоревшихся окнах дома шла своя жизнь:
Петр Семенович с Любочкой наконец долепили гору пельменей, часть которой заложили в морозилку на будущее, а часть готовили сейчас. Они с нетерпением внюхивались в аромат, исходящий от кастрюли и улыбаясь друг другу вместе сервировали стол, стараясь не задеть стоящую в центре стола вазу с огромным букетом цветов, который Петр Семенович сегодня подарил любимой.
Марина сидела за компьютером, просматривая сайт, посвященный юридическим и практическим вопросам усыновления. Вероника сидела на Марининой кровати из красного дерева, обложенная бумагой для принтера и рисовала новыми фломастерами закоряки, похожие на разных животных.
Шурик сидел за столом, перед ним лежал трудовой договор, который ему, как самому успешному студенту старшего курса сегодня предложила крупная фирма. Он разговаривал по телефону с мамой Юрки. Несмотря на то, что Юрка просил не говорить ничего его родителям, Шурик сделал так, как считал нужным в интересах друга.

Баба Нюра заметала вечернюю кучу мусора в уголок, когда мимо пробежал молодой человек и случайно раскидал ее труды.
- Все ходють и ходють! Уж и солнце почти село, а они все ходють! – не сдержалась она.
Когда молодой человек исчез из вида, Баба Нюра улыбнулась ему вслед, развернулась и пошла домой.
Даже феи ночью должны спать.