Есть у меня бывшая коллега, с которой мы дружим уже много лет. Она умный, добрый и неравнодушный человек. Сблизили нас совместная работа и взаимная симпатия. А разделяют четверть века в годах и взгляды на жизнь: она последовательный и верный приверженец коммунизма, я — совсем наоборот, она — убеждённый атеист, я — человек верующий. Тем не менее, друг к другу мы относимся с большой теплотой, разница в мировоззрении нам не слишком мешает: обе мы уважаем (хотя и не разделяем) взгляды друг друга и стараемся просто не обсуждать «больные» темы. В результате вот уже много лет она меня поздравляет с Днём солидарности трудящихся и Пасхой, а я её — с Рождеством и Международным женским днём.

Именно поэтому неожиданный спор, возникший между нами не так давно, задел за живое. «Вот как хочешь, - сказала моя дорогая коллега, - но репрессировали не просто так! Если копнуть поглубже, то почти каждый не без вины: один воровал, другой нажитое утаивал и сопротивлялся коллективизации, третий вообще садист и кровопивец».

Такое мнение близкого мне человека, конечно, задело за живое. Наверное, были среди репрессированных люди разные, в том числе и недостойные. Но в преданиях нашей семьи живут совершенно другие жертвы политических репрессий. И память об этих жертвах мешает мне согласиться или хотя бы промолчать.

Сталинские репрессии, расстрелы, раскулачивание. Трагедия одной семьи и целого народа

История первая. Девяносто девять и один

Прадедушка моего мужа был сельским священником в Белоруссии в самые непростые для православной церкви годы.  Служил он в селе Пуховичи (сейчас это агрогородок). К сожалению, об отце Георгии нам известно немного. А из материальных свидетельств его жизни осталась только одна фотография, на которой он, ещё совсем молодой, запечатлён в кругу семьи. Рядом его жена, её родители и брат – простые спокойные лица, скромная одежда. Начало XX века, всё самое страшное ещё впереди.

После революции отец Георгий продолжал своё служение. 7 февраля 1933 года настоятель старинной церкви Рождества Пресвятой Богородицы протоиерей Георгий Перепечин был арестован и меньше чем через два месяца расстрелян.

В базе данных жертв политического террора есть информация о нём:

Перепечин Георгий Васильевич

Родился в 1880 (по другим данным в 1886 г. - уточнение моё), м. Скородное Мозырского р-на и окр.; белорус; образование среднее; священник, Пуховичская церковь. Проживал: Минская обл., Пуховичский р-н, п. Пуховичи.

Арестован 7 февраля 1933 г.

Приговорен: "тройка" 2 апреля 1933 г., обв.: 64, 72, 76 УК БССР - член к/р орг-ции "Партия освоб.крестьян", а/с агитация.

Приговор: ВМН, конфискация имущества

Расстрелян 6 апреля 1933 г. Место захоронения - г. Минск. Реабилитирован 5 ноября 1956 г. Суд.коллегия по уг.д. ВС БССР  

И в этих нескольких строках всё: и не очень долгая жизнь, и верность долгу и преданность Христу, и конец, подобный  концу многих и многих его современников: ложные обвинения, скорый суд и расстрел.

А вот информация с сайта Минской духовной семинарии:

«Приговором от 2 апреля расстрелян протоиерей Георгий Перепечин, служивший в Пуховичах. Заодно с ним расстреляли девяносто девять человек!» Заставляет задуматься число: девяносто девять и один — не для ровного ли счёта?

И данные Православного Свято-Тихоновского гуманитарного Университета:

"Протоиерей Георгий Перепечин был арестован по надуманному обвинению в
принадлежности к контрреволюционной организации "Партия освобождения крестьян",
в действительности никогда не существовавшей. О. Георгий был расстрелян... Всего по делу о мнимой контрреволюционной организации проходило 110 человек. Сто из них были расстреляны".

Что касается судьбы старого храма, то он был закрыт, частично разрушен и впоследствии переоборудован  в клуб.

Можно относиться к духовенству как угодно, но оправдывать казнь сотен и сотен людей нельзя. Конечно, отец Георгий для нашей семьи  родной человек, и, возможно, я не беспристрастна. Но его судьба не исключение, не единичный случай.  Когда узнаёшь о том, что в той же Белоруссии почти все священники, арестованные в 1933 году, были приговорены к расстрелу, не получается верить в их поголовную виновность и тщательно вынашиваемые преступные замыслы. А сколько арестовано, сослано и расстреляно мирян? Читаешь доступные всем данные — и становится страшно. А о скольких репрессированных за веру мы ещё не знаем?

Память о жертвах сталинских репрессий

Участники акции "Возвращение имен" в Москве. Фото с сайта акции: http://october29.ru/

История вторая. «Сын за отца не отвечает?»

Жертвами репрессий были и самые обычные люди, в том числе крестьяне и рабочие, жившие далеко от столицы и не имеющие никакого влияния на умы окружающих, отношения к борьбе за власть или к политическим процессам. Но и их тоже арестовывали и ссылали.

О  том, что семья моей бабушки была репрессирована, я знала всегда, даже в советские ещё годы. Бабушка, хотя и просила меня ничего не рассказывать знакомым, от меня историю семьи не скрывала, словно боялась, что вот её не станет — и забудется то, что так старательно сберегала в памяти она.

Их семья не была бедной: родители и дети много работали и не нищенствовали. Но и богатыми их назвать язык бы не повернулся: из богатства крепкий дом да две лошади. А семья немаленькая: четыре сына, дочка (моя бабушка, которой тогда было шесть лет) и ещё одна дочка, приёмная, её ещё трёхлетней подобрали на базаре. Настя плохо говорила и побиралась среди торговцев. Откуда она появилась и чьим ребёнком была, никто моей прабабушке ответить не смог. И они с мужем не прошли мимо, забрали грязную и оборванную девочку к себе. У них она и жила больше десяти лет. Настя быстро освоилась среди любящих людей, окрепла, многому научилась, но говорила по-прежнему непонятно, да и умом была как пятилетняя малышка, а ещё боялась и сторонилась чужих, а доверяла только своим родителям, братьям и младшей сестрёнке.

А ведь ещё рядом с моими прабабушкой и прадедушкой, на том же маленьком хуторе (во всех документах он почему-то называется деревней) жили их бездетные пожилые дядя и тётя, которым тоже нужно было помогать. Вот такая семья «кулаков».

Дети подрастали. Пора было начинать ставить дом для старшего сына: пока достроят, ему и жениться пора придёт. И строить начали было, но закончить уже не успели.

Участники акции "Возвращение имен" в Москве. Фото с сайта акции: http://october29.ru/

Раскулачили их стремительно: представители властей приехали на хутор и просто выгнали всю семью из дома, посадили в две телеги и отправили к пристани, откуда по реке увозили раскулаченных крестьян на спецпоселение. Таких «кулаков» набились полные трюмы.

Настю разлучили с семьёй и отдали в детский дом. Не помогли ни слёзы матери, ни испуганные крики несчастного больного ребёнка. Её следов мама и старшие братья найти потом не смогли, хотя и очень старались.

Не разрешили взять и ничего из вещей. И это при том, что дело было на исходе лета, а до Новосибирской области «кулаки» добрались в конце сентября. Высадили несколько семей с детьми, одетыми по-летнему, на пустом болотистом берегу реки — выживайте, если получится. Но они выжили, хотя в первую зиму не умерли только благодаря тому, что сумели объединиться, до сильных морозов построить временное жильё и запасти хотя бы какую-то еду. А смогли бы это сделать люди, не знавшие тяжёлого труда, «эксплуататоры»?

Моя бабушка навсегда запомнила те дни. Чаще всего она рассказывала мне,  как ехала в телеге, а её изо всех сил старался догнать их любимец, низкорослый конёк Гвоздик, тянувший вторую повозку. У него это почти получилось, и конёк протянул мягкие тёплые губы к ладоням девочки. Но в этот момент один из сопровождавших семью людей стегнул его кнутом прямо по морде. Резкий удар рассёк губы Гвоздика, на них выступила кровь. Эту кровь и испуганные глаза своего любимца, видевшего за свою жизнь только заботу и ласку и вдруг столкнувшегося с жестокостью, бабушка, прожившая насыщенную событиями жизнь, забыть не могла.

Бабушка вспоминала, как, когда уже в их краях лежал снег, к ним привезли красивую женщину в лёгком платье и на каблуках с маленьким мальчиком. Это были жена и сын какого-то военного. Их арестовали в Сухуми и сослали в том, что было на них в момент задержания. Посиневших от холода мать и сына сердобольные женщины спецпоселения срочно повели отогревать, кормить и одевать. И только поэтому они остались живы.

И это тоже справедливость? Неужели все эти люди были преступниками? Все поголовно? Включая детей? И кто выиграл от того, что больная девочка Настя второй раз в жизни осталась сиротой?

И ещё несколько слов о семье моей бабушки. Их отец в сорок три года умер от водянки.  Мама, оставив детей в поселении, устроилась в больницу санитаркой, чтобы ухаживать за ним до последнего. Потом началась война и братья моей бабушки ушли на фронт. Младший из них погиб в Польше. Остальные вернулись. Судьбы у них сложились по-разному. Но все они создали семьи, честно работали, были уважаемыми людьми. А ещё они очень дружили между собой и любили свою маму, которая дожила до девяносто двух лет в здравом уме. Я помню её добрую светлую улыбку и натруженные руки. И до сих пор у меня хранятся вышитые её руками наволочки, полотенца и целые картины. Моя бабушка добилась в этой жизни очень многого, стала известным в своей отрасли человеком, хотя ей для этого и пришлось скрывать своё происхождение. Для меня она навсегда остаётся образцом женщины, мудрой, стойкой и невероятно доброй…

Участники акции "Возвращение имен" в Москве. Фото с сайта акции: http://october29.ru/

На специальных сайтах среди жертв политического террора среди тысяч репрессированных названы мои родные (правда, почему-то не все), но имя шестилетней «кулачки», моей будущей бабушки, есть:

Луппова Надежда Владимировна

Проживала: д. Лупповы Шестаковского с/с Слободского (Шестаковского) р-на.
Приговорена: в 1933 г., обв.: на основании Постановления ЦИК и СНК СССР от 01.02.1930 г.
Приговор: раскулачены и высланы на спецпоселение в Новосибирскую обл. Сняты с учета спецпоселения 24.07.1947 г. Реабилитирована 20 января 1995 г.

Источник: Книга памяти Кировской обл.

Как видите, через четырнадцать лет моих родных сняли с учёта спецпоселения (читай — освободили), а через пятьдесят восемь даже реабилитировали. Но вот от их хутора не осталось и следа. Дома, старый и недостроенный, вскоре после высылки семьи раскатали по брёвнам и растащили жители окрестных деревень. Следы девочки Насти потерялись навсегда. Да и долго ли она прожила с того дня, когда её насильно разлучили с семьёй?

Участники акции "Возвращение имен" в Москве. Фото с сайта акции: http://october29.ru/

Касается многих

Поговорив с коллегой, я стала расспрашивать друзей и знакомых о том, коснулись ли их семей репрессии. И поняла только одно — что, как и Великая отечественная война, они так или иначе затронули почти каждого. И пусть среди этих людей были настоящие преступники, но они явно были в меньшинстве. А под маховики попали миллионы невиновных. Вместе со взрослыми страдали дети, вместе с выросшими уже детьми — старые немощные родители, рушились семьи и уничтожались населённые пункты. И об этой трагедии народов нашей страны нельзя забывать. Мы должны помнить. И детям обязаны рассказать. И друг с другом делиться тем, что знаем. Расскажите в комментариях о своих родных и близких, кого коснулись репрессии. Не дадим забыть о них.

Участники акции "Возвращение имен" в Москве. Фото с сайта акции: http://october29.ru/