Дмитрий Вадимович ОЛЬШАНСКИЙ — доктор политических наук и кандидат психологических наук, профессор МГИМО, директор Центра стратегического анализа и прогноза. Автор около тысячи научных трудов, опубликованных в нашей стране и за рубежом, среди них около 20 книг и брошюр. Одна из последних его книг — «Психология масс» — вышла в издательстве «Питер» в серии «Мастера психологии» (рецензия на нее опубликована в этом номере «Школьного психолога»).

Сейчас Д.В. Ольшанский заканчивает работу над книгой, посвященной современным проблемам развития и воспитания детей в школе, в обществе, в семье. Как пишет автор в предисловии, эта книга о том, как понимать и воспитывать детей, чтобы они выросли удачливыми и успешными в нашем сегодняшнем, сложнейшем мире. Она отличается от многих других самым главным — она не о вчерашнем дне, а о сегодняшнем и завтрашнем. Это действительно новая педагогическая психология. Опираясь на лучшие вековые традиции воспитания, она противостоит старой, советской воспитательной науке и практике.

Книга адресована психологам, педагогам и, конечно, родителям. Она подводит читателя к серьезным размышлениям, дает материал для принятия самостоятельных решений, помогающих преодолеть самые сложные проблемы в воспитании детей, подростков и юношей.

Предлагаем читателям небольшой отрывок из этой книги: о взаимоотношениях родителей и детей, находящихся на пороге взрослой жизни.

В доме - чужой


Был свой, привычный, изо дня в день, из месяца в месяц вроде бы одинаковый. Но вдруг изменился в одночасье. Все поплыло. Утратило привычность и размеренность. Рухнули наши давно заведенные с ним отношения. Он перестал понимать нас, а мы его. Когда точно это произошло, не важно. Тут трудно назвать день и час. Но однажды, — чаще после лета, проведенного отдельно от нас, родителей, — мы открываем для себя: действительно, в доме чужой человек. Новый, непривычный внешне и непонятный внутренне, требующий независимости и демонстрирующий колючки. Постоянно огрызающийся и как-то незаметно все больше уходящий от нас.

Внезапно он стал действительно новым, этот ребенок. Мальчики (еще вчера «мальчики»!) впервые берут в руки бритву и учатся выскабливать подбородок. Отказываясь от прежней подростковой гордости — нескольких первых волосинок, придававших им «мужественный вид». Меняется тембр голоса, появляются уже не только баритональные, но и басовые нотки. Девочки от разового интереса к косметике переходят к ее постоянному использованию. Завершение полового созревания обостряет интерес юношей и девушек друг к другу.

Новая стать, новые взгляды, новые требования... Новый распорядок дня: «Когда хочу, тогда и прихожу». Новые голоса в телефонной трубке, не здоровающиеся, а жестко требующие «Машу!» или «Петю!». Буквально все в одночасье становится чужим и непривычным. Одна мать жаловалась, что перестала узнавать родной запах: «От него пахнет чужим мужчиной!». И я ей верил: кто, как не мать, знает родной запах своего детеныша? И каково ей, когда старый и привычный запах ее собственного молока меняется на запах взрослого мужчины?

Постепенно у вас вызревает внутренний конфликт между тем, что вы все острее чувствуете, и тем, с чем никак не хотите примириться. Услужливый разум готов объяснить что угодно и как угодно, однако тревога растет. День за днем развивается этот конфликт, и шаг за шагом эмоции берут верх. Вы укрепляетесь в первоначальных подозрениях, что происходит нечто непоправимое.

А проблема никак не рассасывается. Ощущения кристаллизуются, а ваш еще вчера милый ребенок подкидывает каждый день что-нибудь новенькое. И вот тут разум окончательно отступает и вы сдаетесь, попадая в окончательный плен того особого, на грани истерического, состояния, которое характеризуется очень кратко: синдром чужака. Похоже, вас просто ограбили: был свой, стал — чужой. Вам подменили ребенка. Надо что-то срочно делать. Куда-то звонить, бежать, принимать какие-то чрезвычайные меры. Поначалу вы пытаетесь достучаться до этого чужака и объясниться с ним, но наталкиваетесь на стену.

Государство в государстве


Юность — не просто особый возрастной период. Это совершенно иная психология, иное отношение к жизни и окружающим. Именно это и воспринимается как нечто совершенно чужое для нас.

После одного довольно крупного «выяснения отношений» в семье моих друзей шестнадцатилетний Витя раздобыл где-то стандартную табличку, что вешают на дверях гостиничных номеров, с надписью: «Просьба не беспокоить». Он стал демонстративно вешать ее на дверях своей комнаты и требовал, чтобы тщательно соблюдался «территориальный суверенитет» — никто не заходил в его комнату без его разрешения.

Знаю семью, в которой два брата-юноши пошли еще дальше: они врезали в дверь своей комнаты отдельный замок. Но более символичным кажется еще один, более забавный пример. Один знакомый юноша придумал... флаг своего собственного «государства». После этого предложил родителям вступить в переговоры. Так возник особый договор: о признании друг друга, о независимости и суверенитете, о мирном сосуществовании и даже о дружбе и сотрудничестве. Все делалось как бы в полушутку, однако результаты оказались далеко не шуточными.

Родители и ребенок узаконили существование особой «конфедерации» — семьи, в которой и ребенок, и родители имели четко оговоренные права и обязанности. После этого достаточно быстро прекратились многие конфликты, которые до этого казались неразрешимыми. В случае возникновения новых противоречий каждой из сторон достаточно было сослаться на соответствующий пункт договора, и проблемы снимались.

В этой семье удалось разделить две вещи: ощущение чуждости (придав ей символически-шуточный характер), и знание того подлинного единства, которое существует между родителями и детьми. Члены семьи стали играть в проблемы, вместо того чтобы переживать их по-настоящему, и проблемы оказались преодолимыми. А потом и вовсе исчезли.

Подрастая, молодые начинают все отчетливее ощущать наше сопротивление их росту. Именно так: они растут, начинают самостоятельно думать и действовать, а мы сопротивляемся этому, пытаясь как бы повернуть время вспять, вернуть наших детей в прежнюю систему отношений, в которой они были бесправными. Они начинают действовать и наталкиваются на наше противодействие.

Знаете, почему так сопротивляются многие родители ранним бракам? Думаете, впрямь боятся, что у молодых по неопытности ничего не получится? Как бы не так. Просто потому, что жалко отдавать любимое дитятко — сами еще с ним не наигрались. Косвенное подтверждение этому в позиции многих родителей, пытающихся разрушить такие ранние браки. Когда делать все равно уже нечего (скажем, девушка рано забеременела), иные родители готовы даже сами усыновить (удочерить) ее ребенка, избавившись от отца ребенка — лишь бы вернуть заблудшее дитя в лоно семьи. Да еще и с внуком — двойное удовольствие! Хотя, разумеется, неосознанное и непризнаваемое — все прикрывается разговорами о заботе и родительском долге.

Колючки


Конечно, благими намерениями и призывами никого не удивишь: все всё знают и, вроде бы, понимают. «Вот только как это осуществить, — спрашивала одна уставшая от непрерывных конфликтов в семье мамаша, — когда непрерывно наталкиваешься на сплошные колючки и колкости?»

Действительно, юность — возраст колючий. Подчас юным мало просто обозначить границы их «государства» — они еще и норовят обнести их колючей проволокой. Особенно это характерно для ранней юности.

Драматические ситуации, конфликты и ссоры начинаются, казалось бы, на пустом и ровном месте, без всяких серьезных оснований. Как будто бы нет даже повода, но наш юный собеседник все время обостряет разговор резкими ответами, возражениями. Он изначально подчеркивает свою правоту. Кажется, что он и не стремится к открытому конфликту, но выискивает, за что можно зацепиться в разговоре. Внимательно следит за ходом беседы и как бы отмечает поводы, ожидая возражений и противоречий.

Сегодня дерзко возразил, огрызнулся, а назавтра, глядишь, вновь вернулся к той же теме, чтобы добиться-таки нужного результата. Иногда складывается впечатление, что это какая-то проверка самого себя, выяснение, насколько он может на нас внезапно подействовать, добиваясь своих целей.

Давайте всякий раз находить корень: откуда растет та или иная колкость, что она означает? Если хотя бы периодически задаваться этими вопросами, то вскоре станут ясны основные варианты.

Первый: это испытание накопленного арсенала оружия, средств воздействия на нас для достижения своих целей.
Второй вариант: это проверка эффективности разных видов отношений с родителями, выяснение, как с ними лучше жить дальше.
Третий вариант: проверка правильности или неправильности тех или иных аспектов своего собственного поведения.
Первый вариант не опасен, хотя и малоприятен для нас. Понятно, что никто не хочет чувствовать себя «подопытным кроликом» или полигоном для испытаний, но дело это временное, ничего страшного за ним не стоит. Обучатся владеть «оружием», проведут испытания и успокоятся.

Второй случай серьезнее. Хотя и тут ничего смертельного не предвидится. Надо только постараться, чтобы сразу увидели: колкостями этими нас не пробьешь, «колючки» на нас не действуют, на провокации такого рода мы просто не поддаемся. Хорошо бы еще продемонстрировать, какое обращение нам больше нравится и как от нас чего-нибудь хорошего добиться. Тут не надо стесняться даже элементов цирковой дрессировки или, как говорят бихевиористы, социального научения: сделал как надо — получи конфетку. Как только поймет, «колючки» станут появляться реже, а потом вообще исчезнут.

Третий вариант наиболее сложен. Если колючки не исчезают, если за ними стоят особенности характера и личностный склад — дело серьезное. Тут может помочь прямой и честный разговор на тему: «Чего ты хочешь добиться?». И не ждите результатов с первого раза. Тут необходима серьезная, скрупулезная работа: воспитательно-психологическая коррекция тех или иных черт личности и поведения. Неплохо здесь и со специалистами посоветоваться.

И все-таки в большинстве случаев за «колючками» не скрывается ничего ужасного. Чаще всего это просто бьющая через край энергия юности и желание утвердить себя, включая даже право на дерзость.

Давайте делать скидку еще и на то, что не всегда они говорят то, что хотели сказать. Захлестывают эмоции, не хватает выразительных средств. Мы взрослые — значит, должны быть мудрее и великодушнее. Вспомним: и на нас ведь когда-то также «дулись» родители.

Последний момент, который здесь никак нельзя упустить: иногда «колючки» юности ведут к тому, что в ответ мы выпускаем свои, взрослые колючки. А они, между прочим, ранят гораздо острее. Вот тут коса и может найти на камень.

Так почему же мы подчас теряем (кто психологически, а кто и реально — ведь уходят они, уходят!) наших детей?

Во-первых, потому, что не умеем и не желаем их понимать. А для них это — главное.

Во-вторых, потому, что сами, по своей инициативе, создаем в доме атмосферу страха и настороженности. А в такой атмосфере понимание вряд ли может возникнуть. Для нас, конечно, страшно: «В доме — чужой!». Но ведь и для детей страшно: в доме-то, оказывается, тоже чужие!

В-третьих, мы очень редко ведем активный процесс воспитания в семье. Мы лишь вынужденно, реактивно «реагируем» на то, что происходит. У нас нет ясного курса, четких целей. Потому и теряем верный тон в общении с юными, обижаемся на их приемчики, отвечая на колкость колкостью, на обиду обидой.

В-четвертых, мы совершенно не доверяем нашим детям. И это для них — самое обидное. В итоге же мы никак не даем юношам и девушкам того, в чем они нуждаются, того, что могли бы дать и за что они были бы страшно благодарны именно нам.

Так чего же мы хотим в ответ? Мы не даем им полнокровного ощущения того, что их принимают в родном доме, в своей семье как равных, взрослых людей. Не будем, конечно, утрировать — полное равенство в юности еще невозможно, дети всегда остаются для родителей детьми. Но приближение к равенству они должны чувствовать постоянно. Вот тогда, когда мы перестанем бить во все колокола и обрадуемся тому, что в доме появился свой, причем почти взрослый человек, вот тогда они получат признание близких, самых дорогих людей и все наладится.